Подружка моего брата - Зоя Марецкая

К счастью, в связи с близостью окончания семестра Германа на кафедре загрузили работой так, что днем времени не переживания не оставалось. Он приезжал в политех к девяти и уезжал не раньше семи вечера, плюс дорога до дома еще не менее двух часов. Административная работа завалила его целиком, про науку даже и речи не шло. Но по ночам он ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть. Вспоминал то время, которые они провели вместе. Всего две ночи, но какой след оставили они в его душе!

А когда все-таки засыпал, она ему снилась. Такой, какая она была с ним: улыбчивой, легкой, нежной. И эти сны были тяжелым испытанием для него. Потому что после них он просыпался в холодном поту и с учащенным сердцебиением. А главное — с чувством сожаления и тоски.

Герман начал пить валерьянку на ночь, чтобы улучшить сон, но она ему не помогала.

Он так сильно погрузился в борьбу с воспоминаниями о девушке, что не заметил, что реальная Иринка перестала посещать институт. И узнал об этом только в середине декабря, перед зачетной неделей, и то совершенно случайно.

Он попросил своих преподавателей для отчетности заранее подать ему списки студентов, у которых будет «автоматы» по зачетам по математическим дисциплинам. Иринки в двух таких списках не оказалось. А ведь преподаватели были лояльны, и щедро наставили «автоматов» почти каждому второму студенту. Да и у Иринки в первой половине семестра все было хорошо с учебой, он это точно знал.

Герман сразу почувствовал смутное беспокойство и, подумав, позвонил Алине.

— Привет, а ты не знаешь, что с Иринкой? У нее проблем с учебой нет?

— Ирка в Бологом. Сказала, что будет забирать документы из политеха и переводиться в Питер.

Это было… неожиданно.

— То есть как переводиться? — запаниковал Герман. — Она сессию-то собирается сдавать? Как она будет переводиться без сдачи сессии? Давно она уехала?

— Да вот тогда, когда с вами поругалась, с тех пор в институте ее и не было. По-моему, не собирается она сессию сдавать. Вы же знаете ее, если что втемяшила себе в голову, фиг ее переубедишь. Я пыталась с ней поговорить, она на контакт не идет. Гоша, знаю, тоже звонил ей, ругался, но она его отшила. Она уже там и на работу устроилась, официанткой в баре.

— Я понял тебя, — медленно сказал Герман. — Спасибо за информацию. Если Иринка будет тебе звонить и делиться какими-то планами, пожалуйста, позвони мне.

Потом, уже закипая, он набрал Гошу.

— Почему ты мне ничего не сказал про Иринку? — не поздоровавшись, на повышенных тонах сразу пошел в наступление. — Это что за подстава?

Гоша был очень недоволен, это было слышно по его голосу.

— Привет, привет. И тебе не хворать, брателло. Я не понял, какие ко мне претензии? Помнится, ты запретил мне с тобой разговаривать по поводу Иринки. Сказал, что сам с ней разберешься, а я чтобы не вмешивался. Ну, я тебе предоставил такую возможность. Что не так? Не разобрался?

— Почему я не знаю, что она бросила институт? — еле сдерживаясь, чтобы не накричать на брата, зло спросил его Герман.

— Действительно, почему ты не знаешь, что она бросила институт? Давайте разбираться. Я так понимаю, ты бросил девушку, девушка бросила институт. А ты об этом не знаешь, потому что перестал с ней общаться. А перестал ты с ней общаться, потому что тебе, я так понимаю, на нее наплевать, — не менее зло парировал Гоша. — И ты не придумал ничего лучшего, как наорать на меня. Только я-то тут причем?

Они какое-то время помолчали.

— Ладно, извини меня, я был не прав, — наконец, сдался старший брат. — Алина мне сказала, что ты ей звонил. Что она тебе сказала?