Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Концертмейстер занес руки над клавишами и дал первый аккорд. Нужно было сосредоточиться на работе. Но… все, что ни делали вышколенные солисты, Поль воспринимал исключительно как досадное, раздражающее мельтешение перед глазами.

Следовало догадаться, что первый день по приезде лучше будет посвятить обсуждению ситуации с Мерхеевым. Просить Рената взять Дияру обратно в труппу Кифер бы не стал – это явилось бы проявлением незаслуженного неуважения по отношению к руководителю труппы, но прояснить случившееся определенно стоило. Дияра поступила как дура, молчаливо и покорно приняв на себя лишние шишки и будущие кулуарные обсуждения. Поль сомневался, что Ренат пойдет распускать слухи, как тот же Шадрин, но при случае может высказаться. Он обиделся слишком сильно. А обида часто берет верх над воспитанностью и даже здравым смыслом.

Поль тяжело вздохнул. Огнева бестолково поддалась эмоциям, уйдя из театра без каких-либо объяснений, но тут уже ничего не исправить. Она тоже одиночка, не привыкшая рассчитывать на снисхождение. Но это можно понять: не баловала жизнь девчонку.

Перед матерью Дияры Кифер чувствовал теперь себя виноватым. Если бы он хотя бы мог предположить правду о причинах, по которым Огневы вели себя странно, он бы определенно позвонил Гюзель еще тогда, в Петербурге. Но он неспроста думал о людях плохо. На своем веку Поль повидал не так уж и много добра и уж точно не доверял незнакомцам. Теперь он расплачивался за свое скудоумие пониманием, что, если бы не эта женщина, он бы никогда не узнал о ребенке. Маленькая дрянная гордячка не решилась бы на откровенность без пинка извне.

Вот так Поль Кифер получил свою оплеуху добром. От мусульманки! Не сказать, чтобы Кифер со временем не стал терпимее к братии почитателей Аллаха, но до сих пор что-то внутри царапалось при мысли, кому именно он теперь обязан.

Музыка закончилась, и Поль нахмурился. Мирошева тотчас напряглась в ожидании новой выволочки. Но дело в том, что Кифер понятия не имел, стоило ли ее ругать. Он вздохнул и молча направился к выходу.

Поль прекрасно знал, что оставил солистов в смятении, но пусть лучше считают его злобным и эксцентричным, а не потерянным. Это недопустимо. Закрывшись в своем кабинете, Поль подошел к окну и тяжело оперся лбом о стекло.

Какая-то маленькая девчонка перевернула его жизнь с ног на голову. Приглашая ее к себе в дом, он даже близко не представлял, на что подписывается. Она проникла в его квартиру, в его мысли, мечты и страхи. А теперь она оказалась беременна его ребенком.

От воспоминаний о том, как так вышло, Поль вздрогнул. Когда утром Дияра заговорила об этом с обидой, как будто он ее винит, оставалось только отмолчаться. Потому что так долго мечтать о единственной женщине и почувствовать ее целиком всю – не то, от чего Поль смог отказаться. Оттолкнуть Дияру в тот миг было поступком всей его жизни. Иронично, что это не помогло. Или нет?

Сейчас она ходила по его дому, беременная его ребенком, и совершенно точно находилась в безопасности. Сытая и под присмотром собственной матери. Это было облегчение. И это было неправильно. Неправильно то, что он не мог ей доверять, что делил ответственность за благополучие Дияры между собой и Гюзель. Как он мог строить какое-никакое будущее с нестабильной особой?