– Вы слышали поговорку «Лучше поздно, чем никогда»? – спросил Кент. Я кивнула. – Она не во всех случаях верна. Понимаете, мисс Огнева, вам удалось произвести впечатление и влюбить зрителя в моем лице, но влюбленность быстро проходит. Я гляжу на вас и уже не помню, что именно меня впечатлило.

– Вы не первый говорите мне о том, что в жизни я неинтересная. Я не питаю иллюзий на свой счет, – пожала я плечами, глотая новое полуоскорбление. А вот следующие слова дались мне с большим трудом, потому что в них крылось большое обещание и большая ответственность: – Но я хороша в танце.

– Возможно, – скривил губы Кент. – А от меня что хотите?

– Узнать, могу ли я рассчитывать на то, что ваше предложение до сих пор в силе.

Выпалив это, я задержала дыхание. Мы оба прекрасно понимали, ради чего я пришла, но попросить я была обязана, потому что по глупости поставила себя в положение просителя, который не вправе диктовать условия.

– От вас всегда столько проблем? – уточнил Кент.

О да, мой звездный час. Собеседование мечты!

– Да, – честно призналась я.

Кент неожиданно хмыкнул.

– Ценю вашу откровенность. Давайте так: я дам вам возможность меня убедить. Танцуйте.

Я нахмурилась, оглядела скользкий мраморный пол.

– Здесь? Но у меня даже пуантов с собой нет.

– Очень жаль. Это проблема? В Кремлевский балет вы вряд ли пройдете еще раз, а никакого зала в кармане у меня не припасено.

– Мне нужно время на разогрев, – приняла я максимально сумасбродное решение.

– Конечно. А я пока пойду поужинаю.

Когда он вернулся спустя целых сорок минут, я стояла босиком на мраморном полу под шепотки людей. Своими па я заранее собрала целую толпу зевак.

Я ни секунды не сомневалась в том, что именно буду танцевать: к счастью, однажды, давным-давно, человек, который любил, написал для меня партию. Партию, способную раскрыть меня с лучшей стороны. Ее почти никто не увидел и уж точно никто не запомнил, но в моей памяти живо каждое движение. Пусть Эсмеральда, которую я загубила, проживет еще один свой день, пусть даст мне шанс все исправить. Последний.

92

Кент ушел, сообщив, что ему нужно все обдумать, но его визитка жгла мне кожу через ткань заднего кармана джинсов. И ужасно болели разбитые ноги. Ногти на пальцах кровоточили, и я мечтала только об одном: найти у Поля в холодильнике лед и блаженствовать. Но толкнула дверь и застыла в полном непонимании.

В кухне-студии Поля в зоне отдыха чинно восседали мама, Поль и ненаглядный доктор Нестеров. Вот и перезнакомились, ура.

– Здравствуй, Дияра, – прозвучало обвинительное со стороны моего психотерапевта. Видимо, он не рассчитывал коротать вечер за праздными разговорами с… эээ, близкими своей пациентки. Но я-то тут при чем?

– Добрый вечер.

Зная, что мама понятия не имела, где искать моего доктора, а добрый самаритянин из Нестерова не вышел, я перевела вопросительный взгляд на Поля. Он ответил мне невозмутимой миной и откупорил бутылку вина. Только сейчас я заметила, что рядом с мамой уже красовался бокал с красноватым донышком. Очевидно, ждали меня достаточно долго, чтобы устать от общества друг друга. Но Нестерову приходилось терпеть это чудесное общество в трезвости, ибо руль обязывает. И я была абсолютно уверена, что мой доктор лучше помрет, чем спустится в метро. Все же он высокомерная зараза, и это скрыть невозможно.

– Что-нибудь купила? – прервала затянувшееся молчание мама ласковой улыбкой. Мы расстались немного напряженно, но при посторонних она решила выказать мне поддержку. Должно быть, понимала, насколько неловкой получилась ситуация.