Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Она была в его квартире и его мыслях. Все время. Искушение, от которого почти невозможно отказаться. Он мог позволить себе быть с ней в любой момент. Но это последний рубеж. Кифер подозревал, что в девчонке, о которой слишком долго мечтал, рискует потерять все оставшиеся мозги. А она… что она? Она никакое не зло. И даже ее болезнь не так опасна, как то, что она напоминает отвязанный гелиевый шарик, что треплет порывами ветра. Ей нужно за что-то зацепиться и понять, чего она хочет. Иначе каждая эмоциональная вспышка так и будет заканчиваться потерей работы или чем похуже. И он так и будет утирать ей слезы, решать проблемы, следить за тем, сколько она поела, а сколько – выбросила, страшась телефонных звонков.

А еще через несколько месяцев она станет матерью для его ребенка. Притом что у Кифера нет ни малейшей уверенности, что она о себе способна позаботиться!

Он никогда не мечтал стать чьим-то последним оплотом, как это было с его родителями. Мари Кифер сначала сбросила с себя ответственность на мужа, потом, когда тот умер – на сына, и вот в один прекрасный день она нашла кандидатуру получше. Полная зависимость. И зачем бы Полю совать голову в петлю снова? Он не видел трагедии в том, чтобы заботиться о Дияре, о ребенке или даже помочь Гюзель, но он никогда не страдал комплексом бога. Центром вселенной он становиться не собирался. Только конченые нарциссы мечтают о подобном.

Он снял трубку и набрал номер доктора Нестерова, заранее прикидывая, что ему придется обменять на помощь этого хитреца. Не считая, само собой, денег.

91

43 – 10.2020

Не думаю, что мне влетало так от мамы хоть раз в жизни. Узнав о том, что я бросила профессию на пике возможностей, она по-настоящему расстроилась. Мы разругались в пух и прах.

– Расскажешь, что еще мне нужно знать? – возмущенно пыхтела мама, то хватаясь за колеса кресла, как будто мечтая уехать, то снова опуская руки. – Ты не рассказала мне о ребенке, ты не рассказала мне, что снова сошлась с мужчиной из Петербурга, о том, что у тебя было все хорошо в карьере… Ничего не понимаю! Я растила тебя доброй и честной девочкой!

Покопавшись в себе, я мысленно хмыкнула. Если верить Нестерову, тут-то собака и зарыта. Родители нас с Рамилем растили-растили, а потом погрязли в собственных проблемах, разом оборвав остатки пуповины. Мы были благополучной семьей, считали себя любимыми… а испытав шок оставленности, начали бунтовать каждый по-своему. С братом все ясно, а я наказывала родных за невнимание отсутствием откровенности. Нехватка друзей и поддержки, откровенное злорадство из-за неудач, наличие болезни, которую «никто не понимал», – все это сформировало во мне защитные механизмы. И первый из них – ни о чем не просить. Рассчитывать только на собственные силы. Должно быть, это все же наследство, оставшееся после визита отца в клинику.

– Что ж, я не добрая и не честная. А еще я привыкла решать свои проблемы самостоятельно. Мне не нужно, чтобы за меня беспокоились! Какой в этом толк? Мне нужны конкретные решения, как быть. Оттого, что ты беспокоишься, я сама переживаю лишь сильнее.

Мама сузила глаза, что с лихвой выдало, в каком она бешенстве.

– А теперь, моя не добрая и не честная, садись на диван и рассказывай все по порядку, как есть. Потому что я все еще твоя мать и не позволю тебе оказаться в ситуации, схожей с моей. Каким бы чудесным человеком ни был твой Поль Кифер, – надо ли говорить, что в этом месте я вытаращилась на маму круглыми глазами. Это с каких пор Кифер чудесный, да еще и мой? – Ты должна уметь за себя постоять без его помощи!