Его должница - Олли Серж

— Мила мне ничего не рассказывала! Не нужно ее трогать! — повышаю я голос ему в тон. — Но вы правильно поняли источник информации. Вот! — достаю из кармана шорт телефон, отрываю соцсеть и кладу перед Алексеем на стол. — Любуйся! — в порыве эмоции снова перехожу с ним на «ты» и отворачиваюсь, не в силах видеть это снова.

— Мля… — слышу тихое и сказанное «с чувством» за спиной. — Короче, Ань… — он подходит и крепко обнимает меня сзади за плечи, обжигая горячим дыханием шею. — Можешь не верить, но дальше того, что ты видела не было ничего.

— Мне это неинтересно, — отвечаю, сжимаясь, чтобы не зарыдать. — Идите, вы опоздаете на работу…

— Ань, — от впечатывает мою спину себе в грудь, — не надо так. Я первый раз в жизни прошу прощения у женщины за секс, которого не было.

— Так у вас опыт, — едко хмыкаю ему в ответ. — Конечно, пора разнообразить.

— Нет, — опасно понижает он голос. — У меня всегда было много женщин. И только с тобой я ощущаю эту чёртову потребность в верности. Не было никого. После тебя… — его губы жадно припадают к венке на моей шее и останавливаются, метя кожу. Жадно.

Какая же вы сволочь, Алексей Егорович!

Я закусываю губу до боли, чтобы даже не вздумать отвечать взаимностью на ласки Алексея. Если бы это было вежливо, то вообще закрыла бы уши, глаза и убежала, но сейчас я не в том положении.

— Хорошо, — киваю, чувствуя, что мои колени против воли становятся «мягкими», а дыхание сбивается, — я вам верю. Только отпустите меня сейчас, пожалуйста… — последнее слово вылетает из меня почти с отчаянием.

«Иначе,» — договариваю про себя, — «если я сейчас начну целовать в ответ, то просто перестану себя уважать.»

— Да, конечно… — Баринов действительно разжимает пальцы и отходит от меня. — Ты хотела к родным съездить… — покупает он меня на запрещённый приём, но я ведусь.

Разворачиваюсь и, не скрывая того, что он попал в то, что меня волнует, отвечаю.

— Да. Я очень сильно хочу!

Алексей кладёт в рот ложку каши и что-то делает в своём телефоне.

Мой вздрагивает сообщением.

— Я прислал тебе номер Глеба. Он отвечает за безопасность. В том числе и твою. Поэтому, как договоришься с бабушкой, напиши ему время, он пришлёт машину.

— Спасибо, — говорю с чувством.

— И ещё, — он доедает завтрак и отставляет от себя тарелку. — Я оставлю тебе карточку. На ней будет сумма для ежемесячных расходов. Можешь не экономить. Об особенно крупных покупках будем говорить отдельно.

— Это каких? — не понимаю я.

— Шубы, украшения, косметические процедуры… — жмёт плечами Алексей и встаёт из-за стола. — Что там у вас женщин бывает…

— Мне ничего этого не нужно, — качаю отрицательно головой и иду за ним.

Перед тем как надеть обувь он подаёт мне конверт с картой

— Разберёшься?

— Да, — отзываюсь, — спасибо.

Опускаю глаза в пол и боюсь, что Алексей попросит поцелуй. Но ещё больше боюсь, что не попросит… Господи! Да что со мной?!

Дверь хлопает.

Я вздрагиваю от этого звука и обхватываю себя за плечи, потому что становится зябко.

Возвращаюсь на кухню, запихиваю в себя несколько ложек каши, убираю посуду и начинаю заниматься домашни делами.

Бабушке до большой перемены звонить нет никакого смысла, поэтому я переглаживаю все рубашки и футболки Алексея, привожу в порядок и раскладываю свои новые вещи, а потом прихватываю из сумки помаду и иду в спальню Баринова.

Разбираю его корзину с грязным бельём, по запаху женских духов определяю вчерашнюю рубашку из клуба и смачно разрисовываю ее помадой.

Пока я вершу возмездие, мне становится легче. Я даже практически прощаю Алексея, но эйфория торжества проходит, и через секунду я уже смотрю на своё творение с ужасом.

Он меня убьёт, если узнает.

Ну а чего он узнает? Забираю рубашку и уношу с остальными вещами в стирку. Машинка все отстирает.