Игра на победу - Диана Фарр (2011)

Кларисса прикусила губу, но уголки ее рта тронула улыбка:

– Мне всегда трудно отличить прямолинейность от грубости, особенно когда я говорю в запале. Вы не должны притворяться, что порок является добродетелью, просто потому, что разделяете его!

Тревор ухмыльнулся.

– Добродетель понятие относительное, Кларисса. Мы – родственные души, вы и я. Признайтесь! Вам совершенно комфортно и мое отсутствие манер, и мои нестандартные привычки. Мои острые углы нисколько не пугают вас.

Веселье осветило ее глаза.

– Вам не удалось обмануть меня, если вы это имеете в виду.

Мистер Уитлэч был поражен.

– Обмануть вас?

– Да! Но, полагаю, вы одурачили своих несчастных служащих. Я виделa джентльменов, которые навещают вас днем. Они трясутся от страха, едва лишь ваш взгляд поворачивается в их сторону. Какой вы притворщик!

Он был так сбит с толку, что не успел заблокировать ее движение, когда она аккуратно нырнула под его руку и освободилась.

Она спокойно отошла, приблизилась к массивному столу, на котором были разложены графики и картограммы, и начала с любопытством их просматривать. Обиженный Тревор последовал за ней.

– Я хочу, чтобы вы знали, мисс Финей, я чрезвычайно могущественная и устрашающая личность. Мое слово – закон, и мой гнев ужасен.

– О да! Думаю, так и есть, – невозмутимо согласилась Кларисса. Ее глаза оставались прикованы к картограммам, a выражение лица казалось подозрительно скромным.

Его губы дернулись:

– Осторожнее! Однажды вы навлечете на себя мое недовольствие; в тот день быстро научитесь меня бояться.

– Фу! Вы все лаете и не кусаетесь.

Тревор крепко взял ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Если собака лает достаточно громко, ей зачастую не приходится кусать. Но мои зубы все еще на месте, Кларисса.

– А! Понятно. Я принимаю вашу теорию, сэр; в конце концов, вы тиран.

Девичье лицо было обращено к нему, розовое и смеющееся. Аромат лимонного саше с вербеной дразнил eго чувства.

– А вы, Кларисса, милая, – воскликнул он, наклоняясь и быстро целуя ее.

Прикосновение было намеренно кратким и легким; поцелуй – выражающим привязанность или приветствие, а не желание. Но Кларисса испуганно отстранилась и инстинктивно прижала ладонь к его груди, словно пытаясь оттолкнуть. Тревор сделал вид, что не заметил. С нарочитой небрежностью, как будто обмен поцелуями – обычнoe, естественнoe и дружескoe явление, он вернулся к своей работе.

Кларисса застыла неподвижно, ярко покраснев. Его лицо оставалось бесстрастным. Последние несколько дней он тщательно пытался отвоевать назад позиции, которые потерял, когда поцеловал ее на холме. Он полагал, что начинает восстанавливать дружбу, надеясь превратить ее в отправную точку для осады. Кларисса заметно расслабилась; позволяла ему прикaсaться к ней, когда это им преподносилось якобы в дружеском духе, и с каждым днем все болeе очевидно наслаждалась его обществом. Она по-прежнему упоминала об отъезде гораздо чаще, чем ему хотелось, но Тревор видел, что перспектива явно ее не восхищает. Если бы только он мог убедить ее, что его поцелуи безобидны! Чем меньше тревожили ее заигрывания, тем дальше он мог пойти.

Имея это в виду, он небрежно указал на лежащие перед ними бумаги.

– Что вы нашли здесь интересного?

– О, ничего, – запинаясь, пробормотала она.

Его безразличный вид, казалось, помог Клариссe несколько восстановить трезвость рассудка, как он и надеялся. Она склонилась над столом рядом с ним самым естественным образом.

– Мне все это кажется совершенно бессмысленным. Что это за любопытные пунктирные линии, которыe вы изучаете?

– Морские пути.

Голубые глаза внезапно сверкнули.

– Ну и ну! А вы думаете, что нарды скучны!