Пока вода мирно журчала на кухонной тумбе, я внимательно оглядывала знакомое мне помещение. Белые стены, большое окно и коричневый стол около него. Как много тут было всяких мелочей и деталей. Фарфоровая фигурка собаки на подоконнике, кружка с ручками и затупленными карандашами, стопка журналов в углу стола, магнитик в виде часов на холодильнике. Все казалось таким странным, но в то же время, очень привычным. «Как странно. — Подумала я. — Будучи здесь гостем на протяжении многих лет, я совершенно никогда не думала об этой самой собаке, или об этом самом магните». И вправду, в тот день я поняла, как много всяких незначительных мелочей ускользало от меня, когда где-то поблизости был он.

— Две кружки? — я удивленно смотрела на то, как Жак наливает в обе чашки крепкий чай.

— Да.

— А кофе? Ты же всегда пьешь кофе?

Он поставил чайник на место и обернулся с лицом, на котором в ту же секунду проскользнула слегка печальная улыбка. Он опустил глаза и замер.

— Сегодня я хотел выпить чай, как ты.

— Но ведь ты его не любишь.

— Но ведь его любишь ты, — Жак взял с кухонный тумбы наполненные кружки и, поставив одну передо мной, сел за стол. — Я пил чай от силы два-три раза за жизнь. Он всегда казался мне черезчур пресным, как простая вода. Всегда удивлялся, как ты можешь пить его чашками. Даже интересно стало, а не полюблю ли его я после долгих лет знакомства с тобой.

— Вот как… — я почувствовала приятное стеснение в груди и, кивнув, довольно улыбнулась сказанному им ранее.

Жак преподнес свою чашку к губам и сделал небольшой глоток. Я с замиранием сердца наблюдала за его реакцией. Безусловно, ему не понравится, чай и вправду в какой-то мере пресный, Жаку больше кофе подходит. Кофе, как и он, может быть очень горьким, а может быть очень сладким.

— Вкусно, — тихо произнес он и сделал еще один глоток.

Я сперва округлила глаза. Жак, человек, которого я знаю несколько лет, пьет чай. Чай, а не кофе. Странно это выглядело. Не так, как должно было бы быть. Но о чем я говорю? Мы тогда с ним сидели и в полной тишине смотрели, как на большой город опускается вся мирская грязь, спрятанная под чистейшим белым снегом, а я улыбалась. Улыбалась и думала: «Он теперь, как и я, чай пьет». Так оно обычно и бывает. Мир летит к чертям, становясь невыносимым, а мы радуемся мелочам.

— Тебе сегодня во сколько надо вернуться домой? — спросил он.

— Вечером, часам к десяти.

Я вспомнила о Лине, но подумала, что она меня поймет. Она была именно из тех людей, которые не позволяют ни себе, ни своим друзьям упустить шанс побыть с кем-то, кто тебе небезразличен.

— Мы с тобой никогда фильмы вместе не смотрели, — не отрывая взгляда от вида за окном, сказал Жак.

— Не смотрели, — тихонько кивнула я.

— Хочешь, посмотрим? — он перевел на меня глаза и едва заметно ухмыльнулся.

Я на секунду опешила, пытаясь представить себе эту картину, но, очнувшись, тут же радостно закивала головой. Жак поднялся со стула и убрал наши чашки из-под чая в большую кухонную раковину.

Я почти вприпрыжку последовала за ним в его спальню, где напротив кровати стоял большой плоский телевизор. В голове невольно всплыли воспоминания о той ночи в коттедже, но я немедленно отогнала их, тряхнув пару раз светлой головой.

— Леон? — Жак обернулся ко мне, держа в руках коробку с фильмом.

— Это французское кино?

— Да.

— Про что там?

— Про юную тринадцатилетнюю девушку, которую взял на попечение мужчина намного старше ее, будучи при этом наемным убийцей. Кажется, между ними вспыхивают какие-то чувства, — равнодушно объяснил мне Жак.

— Весьма символично в нашей ситуации, — я не сдержала смеха, проводя аналогию между реальностью и фильмом.

— Ну, у нас не все так плохо, — он едва заметно пожал широкими плечами.

— Это ты к тому, что мне не тринадцать?

— Нет, это я к тому, что я не наемный убийца.