Город потерянных - Соня Грин (2019)

Едва моя правая нога коснулась земли, как я поняла весь смысл выражения «кричать от боли». Там, где тянулся внушительный шрам от тумана, резкая боль ударила со всей силой прямо в центр, заставляя мои волосы шевелиться в разных направлениях.

– Аза? – Дэвид оттащил меня от буйного животного. Я потерла ногу:

– Все хорошо. Честно.

Даже спиной я уловила его пристальный взгляд.

– Просто немного побаливает шрам, – я наконец встала на больную ногу, опираясь о сухой ствол дерева, – честно. Все хорошо.

Он медленно закивал головой и взял мою руку в свою:

– Если что – говори сразу, Аза. Я не выдержу, если с тобой случится тоже самое, что и с Сонькой.

Я хотела ответить что-то еще, но меня прервал дикий крик коня и кого-то постороннего. Мы синхронно обернулись по направлению к звуку. У массивного высохшего дуба стоял Кир. Его глаза были красными от слез, но теперь они выражали не печаль, а полнейший испуг и непонимание ситуации, очевидно, подавая сигналы мозгу о том, что пора делать ноги.

– Черт возьми, что тут у вас происходит?! – он широким радиусом обогнул лежащего и брыкающегося коня и подошел к нам. – Это… сделали… Вы?!

Дэвид уставился на него с победным взглядом. То, что я за него сделала почти половину, он упомянуть не захотел.

– Не верю! – он протер очки. – И что мы будем с ним делать? Он же за один присест нам может что-то откусить – раз плюнуть!

Теперь очередь уставиться на него с вопросом в глазах настала мне и Киру.

– А что? – он поморщился. – Оседлаем, погрузим вещи и спокойно дошагаем до бухты. В чем вопрос?

– Во-первых, вопрос во всем, – смущенно пробормотал Кир, оглядываясь на зверя. – Мы не застрахованы от того, что ему вдруг не вздумается перекусить нам сонную артерию. Во-вторых, ни я, ни Аза ни разу не управляли лошадью. Это обуславливается тем, что, однажды, на конных тренировках, одна из трех лошадей наделала приличную кучу в новые туфли Азы Джонсон, и она психанула и сказала, что больше не будет туда ходить. Ну и в-третьих…

– Ладно, достаточно, – я развела руками. – Если долго мучиться…

– То ничего не получится, – обиженно буркнул Кир, перебивая меня.

Мы нарезали около трехсот кругов вокруг этого странного животного, прежде чем Дэвид, самый смелый из нашей немногочисленной шайки, таки осмелел и подошел ближе. Он долго прислушивался к его ритмичному дыханию, долго всматривался в абсолютно черные, лишенные белка, глаза. Но наконец он медленно протянул руку и нерешительно прикоснулся к шершавой коже…

Конь дернулся. Дэвид руку не убрал. Он все так же продолжал сверлить его упорным взглядом, очевидно, гадая, когда ему прилетит копытами в пах.

– Поднимайся! – он легонько пнул его под дых и отскочил на безопасное расстояние. – Поднимайся!

Животное не дернулось.

И Дэвид решился на крайние меры.

Он подскочил сзади, и, хватаясь за свободную петлю каната, резко дернул его вверх. Петля, опоясывающая ноги, развязалась, и конь, пошатываясь и скуля, приподнялся на колени.

– Без шуточек, – он с опаской обогнул его с другой стороны и запрыгнул на круп.

Мы с Киром напрягли абсолютно все, что у нас было, готовясь бежать врассыпную. Но, к нашему удивлению, конь остался абсолютно спокойным, признавая лидерство худощавого парня.

– Вот и все дела, – он развел руками. – А вы тут начали – «ой скинет, ой съест!». Тащите вещи, будем погружаться.

Я усмехнулась.

12

Если мне когда-нибудь и предложили бы управлять лошадью, пусть не мутировавшей и в два с половиной раза меньше, чем эта, я бы сразу же отказалась. Мы только вышли из леса, наблюдая, как остальное стадо недоуменно таращится на нас, как на пришельцев, а я уже перестала чувствовать всю задницу. Кир, похоже, испытывал идентичные чувства. Зато Дэвид, сидевший почти на шее у коня, ловкой походкой вел его за канат, насвистывая какую-то мелодию.