От ненависти до любви - Валентина Мельникова (2010)

– Заросла, – кивнул Петр Аркадьевич. – Но места там удивительные, странные! В те времена я бы по шапке получил, если б отказался от раскопок. Мы были связаны договорными обязательствами с Госавтодором. Они прокладывали гравийную дорогу от райцентра до Макаровки. Экспедиционные деньги пришлось бы отрабатывать на все сто. Но у нас не получилось… – Петр Аркадьевич скривился. – Конечно, исчезновение ваших родителей сыграло свою роль. Долгие разборки просто выбили нас из графика раскопок. Хотя, чего теперь скрывать, экспедиция не задалась с самого начала… – Петр Аркадьевич удрученно хмыкнул и посмотрел на меня исподлобья. – Представьте, каково мне было бы сообщить начальству из управления археологии, что некий дух всячески мешал работе экспедиции. Это во времена всеобщего атеизма! Мягко говоря, меня бы приняли за больного.

– Дух? – поразилась я. – Вы серьезно?

– Серьезнее не бывает, – усмехнулся Петр Аркадьевич. – Поблизости от захоронений находилось сакральное место коренных жителей – березовая роща, в которой время от времени проводились поминальные ритуалы. В советское время шаманизм был под запретом, жители Макаровки тщательно скрывали своих шаманов. Но когда мы приехали к провалу, в селе заволновались. К нам не решались подходить, но участковый предупредил, чтобы в одиночку в село не наведывались да и по окрестной тайге меньше шатались. Дескать, в деревне сплошь охотники живут…

– Они вам открыто угрожали?

– Нет, конечно, но взгляды выдавали. В первый же вечер направили к нам делегацию стариков. Я сразу понял: один из них – шаман. Дряхлый совсем, сгорбленный, но от его взгляда становилось не по себе.

– И о чем же вы говорили?

– Да об одном и том же. Они просили нас не трогать рощу, а мы разводили руками: дескать, у нас план, не в наших силах что-то изменить. Старики удалились, а мы – я, Анна и Володя – ваш отец – отправились ее осматривать. Для себя решили, что в какой-то степени пойдем на уступки и начнем раскопки вокруг провала, а ту часть, что захватывала рощу, отложим на более позднее время. К тому же участковый пообещал помочь с охраной. И слово сдержал. Каждый вечер в лагере и возле него дежурили трое, а то и четверо дружинников-комсомольцев. Но только наступала ночь, они бросались к костру, и никакая сила не могла заставить их выйти из освещенного круга. К сожалению, мы очень скоро поняли, чего они так отчаянно боялись.

– Вы отправились в рощу и что-то там обнаружили?

– Конечно, но не спешите, а то я сбиваюсь с мысли, – попросил Петр Аркадьевич.

– Хорошо, – кивнула я. – Продолжайте!

– Мы сразу заметили, что там растут только лиственные деревья – березы, осины, примерно одинакового возраста, где-то от семидесяти до ста лет. Это подтверждало нашу догадку, что они поднялись на месте какой-то пустоши, скорее всего пересохшего озера или болота, на памяти двух-трех поколений. Сама роща оказалась небольшой, но представляла собой практически идеальный круг. Многие деревья имели сильно деформированные стволы и ветви. И характер этих деформаций явно не связан с воздействием человека: ветви многих деревьев росли перпендикулярно стволу, затем изгибались под прямым углом вверх. Причем не только у старых деревьев, мы обнаружили массу молодой поросли с искривленными ветками.

– А в каком направлении? В одном или все-таки хаотично?

– Хороший вопрос, – улыбнулся Петр Аркадьевич, – нас это неприятно удивило, но ветки располагались в одном направлении – на север. Там находился курган, который мы раскопали позже.

– Вас что-то насторожило?