Кружево - Ширли Конран (1993)

Джуди быстро перестала уважать внешне рафинированных продавщиц салона, которые постоянно ругались друг с другом из-за новых клиенток, разумеется в отсутствии покупателей. И наоборот, у нее появилось уважение к тем, кого она раньше не замечала: например, к внешне очень скромным старшим примерщицам вроде мадам Сузанны, той самой, которую Джуди видела в тот день, когда подгоняли шелковое платье абрикосового цвета тетушки Гортензии. Примерщицы нередко работали до девяти часов вечера, а перед показами новых коллекций и того дольше, скрупулезно подгоняя платья на усталых, изливавших на них свое плохое настроение манекенщицах. Каждая из старших примерщиц отвечала еще и за цех, в котором работали до сорока человек.

В рабочих помещениях салона царила атмосфера постоянного напряжения. Но стоило выйти в тихие и роскошные салоны, где принимали клиенток, как манеры сотрудников фирмы резко менялись. Энни говорила там спокойным и тихим голосом, почти что шепотом; в ее поведении и манерах подчеркивалось уважение к окружающим; она говорила убедительно, но никогда не навязывала клиентке покупки или решения; она никогда и никоим образом не критиковала покупателей, особенно когда ее провоцировали. Покупатель был всегда прав. Но стоило только Энни пройти через стеклянные двери назад в служебные помещения, как вся ее внешняя изысканность и такт мгновенно исчезали. «Графиня после первой примерки прибавила не меньше десяти фунтов. Джуди, где книга заказов? Можно подумать, что, не спросив меня, эта ослиха не может решить, идет ей цикламен или нет?! Джуди, где список записавшихся на завтрашние примерки? Эта старая бельгийская сука отлично знает, что без согласия месье Диора никакие изменения в фасон вноситься не могут! И почему это каждая из клиенток непременно считает, что только ей платье нужно обязательно к Рождеству?! Джуди, что говорят в цехе: когда будет готов номер 22, белое атласное для графини де Рибэ?»

По мере того как приближался день, когда должен был состояться большой февральский показ новой коллекции сезона, атмосфера в салоне Диора становилась все напряженнее, а темп работы — все более лихорадочным. Манекенщицы, накинув сверху длинные белые халаты-мешки, метались между раздевалками и примерочными: халаты позволяли сохранить туалеты в чистоте, а главное, не давали возможности кому бы то ни было увидеть новые фасоны раньше, чем состоится первый показ коллекции для прессы. Месье Диор требовал, чтобы все те, кто как-то соприкасается с туалетами, тоже носили бы белые рабочие халаты, чтобы на готовящихся к показу вещах не оказалось ни малейшего пятнышка. Студии, в которых работали модельеры, окружала плотная завеса секретности, а сами эти студии напоминали нечто среднее между современной церковью и хирургической операционной: стены в рабочих помещениях были только белого цвета, все углы ярко освещены, нигде не лежало ни одной тени; кремового цвета жалюзи на окнах были постоянно опущены и закрыты как днем, так и ночью, чтобы никто не мог подглядеть в бинокль из какого-нибудь окна на противоположной стороне улицы. Месье Диор работал в отдельном кабинете, заваленном красками, цветными мелками, фотографиями, образцами тканей. Модельеры же трудились в общей студии, их чертежные доски стояли вокруг огромного раскроечного стола, который занимал весь центр комнаты и был добрых двадцати футов в длину и десяти в ширину. Вдоль стен тянулись полки и стеллажи, на которых были аккуратно разложены пуговицы, пояса, сумочки, туфли, украшения, а также бесчисленное множество рулонов с образцами тканей. Как правило, именно сюда производители тканей привозили образцы своих товаров и нередко оставляли здесь один или несколько рулонов в тайной надежде, что кто-нибудь из модельеров воспользуется ими: если Диор изготавливал что-либо из нового сорта ткани, спрос на нее немедленно возникал во всем мире.