— Только-то, — разочарованно протянул Гермес.

Сообщи я, что Фауст — один из воротил криминального мира, это произвело бы на него гораздо более сильное впечатление. Впрочем, прославленных бандитов в Риме было предостаточно. С одним из них я как раз намеревался встретиться.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы выяснить, где сейчас находится Милон. Наконец я отыскал его на огромном складе у самой реки. Охранник, стоявший у дверей, узнал меня и незамедлительно пропустил внутрь. Я принадлежал к числу пяти-шести избранных, которым в любое время дня и ночи был открыт доступ к персоне Тита Анния Милона.

Когда я вошел, взору моему предстала картина, мало чем отличавшаяся от той, что я видел в школе гладиаторов. Милон обучал своих людей приемам уличного боя. Сбросив вместе с тогой свою важность, он в одной тунике возвышался посреди головорезов, вооруженных кинжалами и дубинками. Гермес затаил дыхание, когда в голову Милона полетела дубинка. Вместо того чтобы увернуться, как это сделал бы любой другой, Милон отразил удар, выставив перед собой ладонь. Думаю, подобным образом он сумел бы отразить и удар меча. Годы, которые Милон провел гребцом на галерах, сделали его ладони твердыми, как бронзовый щит Ахилла, и это обстоятельство несколько раз спасало ему жизнь. Заметив, что кто-то приближается к нему с ножом, Милон сгреб за тунику бандита, стоявшего поблизости, поднял его в воздух и метнул в нападавшего. Мгновение спустя оба беспомощно барахтались на полу. Мой друг никогда не носил оружия, поскольку у него не было в этом необходимости.

— Неплохо, неплохо, — процедил он. — Ну, кто следующий?

— Все это здорово, патрон, — прошамкал какой-то беззубый галл, — да только нам от твоей науки нет никакого проку. Никому из нас ни в жизнь не поймать дубинку руками.

— Тогда я научу вас кой-чему полезному, — ухмыльнулся Милон. — Разбейтесь на две команды и встаньте двумя рядами друг против друга.

Громилы безропотно повиновались.

— Итак, пусть каждый зарубит себе на носу: сражаясь с противником, который стоит напротив, не выпускай из виду того, кто сражается с твоим товарищем справа или слева. От тебя они не ожидают удара, и ты должен этим воспользоваться, выбрав подходящий момент. Порази его, когда все его внимание будет поглощено твоим товарищем. Только помни, действовать надо стремительно. Если ты чуть-чуть замешкаешься, твой собственный противник может разгадать твои планы и нанести упреждающий удар. Скорость и решительность — вот твои союзники. А теперь, ребята, покажите, хорошо ли вы меня поняли.

Обе группы устремились в бой. Гермес наблюдал за ними, открыв рот, и громогласно приветствовал каждый удачный выбор. Бандиты, закаленные в уличных драках, получали явное удовольствие от подобной тренировки. Еще со времен Гракхов стычки уличных банд стали неотъемлемой частью политической жизни Рима. Милон всегда смотрел на вещи трезво и потому заставлял своих людей оттачивать приемы драки с таким же упорством, с каким Цезарь или Цицерон оттачивали свои публичные выступления. Вдоволь насладившись видом дерущихся, он подошел ко мне.

— Парни делают успехи, — бросил Милон.

— Все они свирепы, как львы, — заметил я.

— Для того чтобы одержать победу, одной свирепости мало, — покачал головой Милон. — Людей Клодия тоже не назовешь слюнтяями. Побеждают те, кто умеет действовать сообща. Гладиаторы привыкли сражаться в одиночку, а мои ребята считают, что самое главное — это крепкие кулаки. Но я намерен сделать из них настоящую уличную армию, и я своего добьюсь.

— Тебе следует быть осторожнее, Тит, — предостерег я. — Если твои недоброжелатели об этом узнают, тебя, чего доброго, обвинят в подготовке восстания.

— Ну, если так и произойдет, Цицерон и его помощники добьются моего оправдания, — усмехнулся Милон. — Спору нет, многие сенаторы хотели бы меня уничтожить. Но враги Клодия, а их ничуть не меньше, видят во мне спасителя Рима.