Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

Было одиннадцать утра; после чудовищной, беспокойной ночи Шарни, полностью одетый, дремал в кресле. Ставни в комнате были полностью закрыты, сквозь них едва просачивался слабый отблеск дня. Все было сделано с учетом обостренной нервной чувствительности больного, первопричины его страданий.

Никаких звуков, никаких людей, ничего раздражающего зрение. Доктор Луи, искусно борясь с причинами, приведшими к усугублению болезни, все-таки пошел на то, чтобы нанести ей решительный удар, не отступая перед возможностью приступа, который способен убить пациента. Правда, он способен и спасти его.

Королева в утреннем наряде, причесанная с непринужденным изяществом, стремительно вошла в коридор, ведущий к комнате Шарни. Доктор посоветовал ей не колебаться, не раздумывать, а явиться решительно и внезапно, чтобы ее приход произвел наисильнейшее впечатление.

Она нажала на резную ручку двери в переднюю, и женщина в длинной накидке, склонившаяся у двери комнаты де Шарни, едва успела выпрямиться и принять естественный вид, хотя возбужденное лицо и дрожащие руки выдавали ее беспокойство.

– Андреа! – воскликнула удивленная королева. – Вы здесь?

– Да, ваше величество, – ответила бледная и взволнованная Андреа. – А разве вы, ваше величество, сами не здесь?

– Нежданное осложнение, – пробормотал доктор.

– Я всюду вас искала. Где вы пропадаете? – осведомилась королева.

В тоне королевы был некий оттенок, отличный от ее всегдашней доброжелательности. То была как бы прелюдия к допросу, симптом подозрения.

Андреа перепугалась; больше всего она боялась, как бы ее необдуманный поступок не дал ключа к чувствам, которые страшили ее самое. Поэтому, несмотря на всю свою гордость, она решилась солгать.

– Здесь, вы же видите.

– Разумеется, вижу. Но почему вы здесь?

– Мне сказали, что ваше величество искали меня. Вот я и пришла, – сообщила Андреа.

Однако подозрения королевы не рассеялись, и она продолжала задавать вопросы.

– Как же вам удалось догадаться, куда я пойду? – поинтересовалась она.

– Очень просто, ваше величество. С вами был доктор Луи, люди видели, как вы прошли через малые покои, следственно, вы могли направляться только сюда.

«Она верно догадалась», – еще не до конца поверив, но уже без прежней суровости подумала королева.

Андреа предприняла последнее усилие и, улыбнувшись, заметила:

– Если у вашего величества есть намерение тайно пройти куда-то, не следует показываться в открытых галереях, как только что сделала ваше величество. Когда королева проходит через террасу, мадемуазель де Таверне видит ее из своих покоев. Так что нет ничего трудного в том, чтобы, увидев кого-то издали, последовать за ним или даже опередить.

«Она права, стократ права, – мысленно сказала королева. – У меня несчастная привычка: я никогда не думаю о последствиях, мало размышляю и не принимаю во внимание сообразительность других».

Королева чувствовала, что ей следует быть снисходительной, может быть, потому что испытывала потребность в наперснице.

Впрочем, душа ее не являла собой смесь кокетства и подозрительности, как душа обычной женщины; она верила в тех, к кому испытывала привязанность, так как знала, что сама умеет любить. Женщины, которые не доверяют себе, еще больше не доверяют другим. Величайшая беда и тягчайшая кара кокеток – то, что они никогда не верят в любовь своих возлюбленных.

Словом, Мария Антуанетта очень скоро забыла, какое впечатление произвела на нее мадемуазель де Таверне перед дверью де Шарни. Она взяла Андреа за руку, велела ей повернуть ключ в этой двери и с невероятной стремительностью прошла в комнату больного; доктор и Андреа остались в передней.

Как только королева скрылась за дверью, Андреа подняла к небу глаза, полные ярости и муки; этим взглядом она словно посылала неистовое проклятие.

Добряк доктор взял ее под руку и, расхаживая вместе с нею взад-вперед по коридору, промолвил: