Возвращение любви - Ирина Хохлова (1995)

Откуда такая уверенность, что встреча с Валерой вообще когда-нибудь состоится? Но ведь есть эта уверенность, есть! Даже если не встречу его до Нового года, то загадаю это своим желанием, пока будут бить полуночные часы. И уж тогда, не сомневаюсь, все сбудется. И больше Валеру я не потеряю. Ведь, в сущности, этим мужчинам не так уж много и надо — чтобы их понимали и терпимо относились к недостаткам. А нам, женщинам, нужно одно: чтобы нас любили. Все остальное приложится. Все остальное уладится.

Уладятся отношения с Зотовым: мы будем просто хорошими друзьями. Дима не останется одинок. Рано или поздно найдется женщина, которая сумеет оценить его способности и достоинства. А Диме только этого и надо! Что же касается Петра, тут все намного сложнее. Но коли судьба затянула этот сложный узел, она сама же его и распутает…

Ах, скорее бы пришло письмо. Неужели Маргарита забыла свое обещание? Неужели не понимает, что мне невмоготу ждать? Впрочем, я готова ждать всю жизнь…»

Глава тринадцатая

Сны преследовали Елену с детства и она не верила, то есть, понимала, что они отражают состояние души и дают подсказку, только надо угадать — какую.

В эту ночь она видела себя маленькой девочкой. И вот будто просыпается эта девочка в ночном лесу. Вокруг стоят огромные деревья и, кажется, верхушками своими задевают звездное небо.

Одно из этих деревьев оживает, превращается в большого мохнатого человека, наклоняется над нею и поднимает на руки. Она слышит, как шумно дышит великан, как в его груди молотом бьет огромное сердце. Ей становится страшно, и она кричит:

— Валера, Валера!

И просыпается.

Она не мучилась над разгадкой этого сна — сразу сообразила, что вот-вот получит письмо.

Оно пришло только через месяц. И все равно Елена решила про себя, что сон был в руку.

Маргарита писала: она передала Валерию, что его спрашивала сестра. Тот ответил, что сестры у него отродясь не было, но очень интересовался, как самозванка выглядит, из чего Маргарита заключила, что Елена ее обманула, по сей вероятности, приходится ему женой и пусть это останется на ее совести. Что же до Валерия, то он лежит в больнице, а ей, Маргарите с мужем надо бы на время уехать, но Сережа из солдатской солидарности не может этого допустить, то есть, бросить друга, сама знаешь, какой уход в больницах, поэтому не худо бы Елене приехать, и возможно, устроиться сиделкой, о чем уже есть договоренность.

Письмо было написано четким почерком и тем слогом, каким пишутся приказы. Только почему больница, а не госпиталь? Впрочем, он же штатский…

На этот раз помогла Елене деньгами Ира и она тут же уехала, ни о чем не раздумывая. В голове стучало одно: Валерий в больнице.

Из Москвы позвонила Мешковым и попросила, чтобы ее встретили — приедет десятичасовой электричкой.

Маргарита была с мужем — его Елена узнала сразу. Ехать к ним отказалась, попросила сразу же отвезти ее в больницу.

Мешков (он был на своей машине) по дороге сказал, что Валерий предупрежден о ее приезде.

— И как он это принял? — спросила Елена.

— Обыкновенно, — пожал плечами Мешков.

— Он этого ждал, — сказала Маргарита. — Знал же о посещении «сестры».

— Понятно, — кивнула Елена и всю дорогу молчала, а супруги заспорили о каких-то своих делах и о ней словно забыли.

— Я пойду одна, — заявила она, когда после коротких переговоров с больничным начальством Мешков проводил ее до двери палаты.

— Хорошо, — согласился Мешков и, пожав ей руку, ушел.

Елена ступила в палату.

Валерий лежал — голова на высокой подушке — и читал какой-то журнал. Не обратил внимания на бесшумно отворившуюся дверь. Лицо его очень изменилось, осунулось.

«А вдруг мы чужие?» — подумала Елена, и был короткий миг, когда захотелось повернуть назад и бежать, бежать по длинному коридору.