Возвращение любви - Ирина Хохлова (1995)

В учительской же, разумеется, все только этим и заняты. И хотя никто не осмеливается высказаться вслух, прекрасно зная, что за словом в карман не полезу, однако ехидные взгляды учительниц, особенно пожилых, меня буквально ранят.

В школе все прекрасно осведомлены о том, что в моей личной жизни не все благополучно, а это, естественно, повод для злорадства. Слишком долго, по мнению наших дам, я жила счастливо. Жизнь, мол, меня не била. Хотя, если вдуматься, то какое им дело! Неужели им будет хорошо оттого, что мне плохо?

Получается, что да. Мне в этой связи вспомнился один разговор с Валерой. Мы тогда еще только поженились, и я, смеясь, рассказывала как собиралась подсыпать ему в чай приворотного зелья.

— Ты не поверишь, но я тоже одно время думал проделать что-нибудь в этом роде! — признался он. — Но не стал. Вспомнил своего отца. Он как-то сказал, что на женщин приворотное зелье не действует. И знаешь, почему?

— Почему? — по насмешливым искринкам в его глазах я уже догадалась, что готовится какой-то подвох.

— Потому что в них самих слишком много яду. Этот яд нейтрализует всякое зелье.

Помню, я хлопнула его по голове журналом, который в тот момент держала в руках. Потом мы вместе долго смеялись над этой примитивной шуткой. А сейчас вспоминаю его слова и думаю: как он все-таки был прав, насколько знал женскую психологию. Женщина справедлива и добра только когда счастлива. Когда же личная жизнь у нее не складывается, она становится очень и очень злой и готова, как змея, кусать всех, кто попадает в поле зрения…

Странно, опять выплыл Валера. Я же дала себе слово не вспоминать о нем…»

«6 ноября.

Нынче в России не празднуется годовщина революции. Тем, кто над нами, конечно, виднее… Но я так истосковалась по праздникам, по веселью. Наша повседневная жизнь слишком скучна и однообразна, и праздников в ней явно недостаточно. Не хватает веселья для души.

Вряд ли кто-нибудь, кроме разве что Ирки, догадывается о том, какой мрак царит у меня в душе. Сама знаю, что произвожу впечатление спокойного, хладнокровного человека, принимающего жизнь такой, какая она есть. Но себе-то я могу признаться, что эта маска равнодушия и удовлетворенности — своеобразная защитная оболочка.

Не хочу никого пускать в мой внутренний мир. А сама изнываю от разнообразных желаний, вспыхивающих, подобно огню. Но нет хвороста, который поддерживал бы этот огонь. И все эти чувства, стремления, мечтания перегорают, превращаясь в угольки. И наступает горькое осознание: я старею. Этот необратимый процесс старения и приводит меня в отчаяние.

Мне не хватает любви! Все, все, без раздумий отдала бы за прикосновение ласковых рук, за единственный пылкий поцелуй… Почему я должна стесняться этой своей мечты?! Я — женщина и не могу жить без любви! Оглядываясь на прожитое, понимаю, что была счастлива только с Валерой.

С Валерой, с Валерой, с Валерой! Я не знала в жизни другого мужчины, но уверена, что никто и ни в каком смысле не смог бы сравниться с ним. И то, что эти два месяца заставляла себя не вспоминать о нем, было не более чем самообманом. В тот самый момент, год назад, когда увидела его по телевизору — небритого, с автоматом Калашникова в руках, в форме цвета хаки — я поняла, что никогда не смогу жить без него.