— Мы с Амандой… э-э-э… говорили о тебе, Джулия. Я надеялся переманить тебя в нашу команду, команду победителей, но она мне сказала, что ты… уже в другой команде.

Блюмфельду сейчас не хватало сигары в руке и белого бирманского кота. Он положил пухлую, шоколадного цвета, руку на обнаженное предплечье Джулии.

— Хотя я должен вас уверить, что мое чутье меня еще никогда не подводило. — Он предостерегающе взглянул на Аманду и крепче сжал руку Джулии. — И мне кажется, что наш дорогой редактор ведет себя немного эгоистично, не позволяя тебе общаться с другими.

— Она знает, что вместе нам не сработаться, слишком много я знаю. — Джулия убрала прядь волос со своих густо накрашенных ресниц. — А мы давно знакомы, Аманда и я. Мы, конечно, совсем разного происхождения: она из высших слоев общества, ну а я…

— Художник по гриму, — подсказала Аманда.

— Точнехонько. И это чудо, настоящее чудо, что мы вообще когда-то дружили, но нас тогда объединяла страсть к моде. Этого уж не воротишь… Да, я люблю ее, но все так сложно, что ничего уже не выйдет.

Многозначительно закивав головой, Джулия посмотрела на Аманду, которая стояла не шелохнувшись и закрыв глаза.

— Понимаю… Аманда мне не все рассказала. Итак, вы раньше были подругами?

— Абсолютно верно. — Джулия криво улыбнулась Аманде. — Только я, типа, играла руководящую роль, а она подчиненную. Отношения учитель — ученик, если вы представляете, о чем я.

Выражение лица Блюмфельда говорило, что он прекрасно представлял. Ему приходилось платить немалые деньги, чтобы получше себе это представить — с помощью девушек в школьных формах и с указками. Он уменьшил уже и без того неприлично узкое пространство между собой и Амандой и сказал ей доверительным тоном:

— Аманда, думаю, тебе бы следовало доверить мне свой маленький секрет. Ведь двадцатый век на дворе…

Он выпрямился и выпятил грудь, словно хотел сказать: «Вы еще пожалеете». Наконец, бросив похотливый взгляд на вырез Джулии, он удалился к фотомоделям.

Джулия положила руку Аманде на плечо и слегка сжала его:

— Вот так, куколка. Надо было только хорошенько меня попросить. А сейчас я удаляюсь.

— Никуда ты не пойдешь, — пробормотала Аманда. — Я хочу сейчас напиться как следует.

Глава 11

Пять, четыре, три, два, один… Начали!

У камина, над которым висит черно-белая фотография старого здания в готическом стиле, стоит высокая женщина в твидовом костюме. Титры: «Мириам Ирвинг, директриса пансиона Нортенгер-Хаус в 1969–1982 годах». Как будто по команде она растягивает в улыбке тонкие губы:

— Я бы не сказала, что она была прилежной ученицей. Конечно, она обладала определенными способностями к языкам и рисованию и даже участвовала в школьных постановках, однако учеба определенно не стояла у нее на первом месте.

Голос за кадром:

— Оказывала ли Эмбер плохое влияние на других учениц?

Мисс Ирвинг убрала руку с каминной решетки.

— Да, она имела репутацию довольно непослушной ученицы. У нас были проблемы с ней. Именно Эмбер Бест послужила причиной единственного случая вызова полиции в школу. Конечно, она потеряла мать, и это, несомненно, негативно повлияло на ее поведение. Недостаток… родительского воспитания.

Голос за кадром:

— Что вы чувствовали, когда приняли решение об ее исключении из пансиона? Вы думали о ее дальнейшей судьбе?

Взгляд директрисы устремился на стену, куда-то вправо от камеры.

— Естественно, я беспокоилась об Эмбер. Но необходимо было принять решение в интересах всей школы.

Директрису просят смотреть в объектив, она выпрямляется и смыкает руки на груди.

— Она скакала галопом по жизни, была очень импульсивной и беспечной. Не умела задумываться о будущем, о последствиях своих поступков. По правде сказать, я с самого начала чувствовала, что ничем хорошим это не закончится…