Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон (2008)

Крупным планом крыльцо школы, на котором теснится стайка девушек-подростков в мягких шляпах и юбках-клеш. Они складывают чемоданы в одну кучу у крыльца, машут камере, обнимаются. Играет песня Кэта Стивенса «Жестокий мир». Девушки, сомкнув руки и связав вместе длинные полосатые шарфы, пляшут канкан, выбрасывая ноги высоко в воздух. В объектив попадают Эмбер и Джеки, камера останавливается на их смеющихся лицах с прищуренными глазами и широко открытыми ртами.

Экран медленно гаснет.

— Привет! Как дела? — Сэм звонил из своего фургона. Джеки был слышен шум дороги из дырки в полу у него под ногами.

— Отлично.

— Сегодня День Икс, не правда ли?

— Угу.

— И ты во всеоружии?

Послышался приглушенный смех, смех женщины, желающей, чтобы ее услышали. Джеки почувствовала раздражение. Во-первых, не очень-то красиво со стороны Сэма звонить ей в присутствии незнакомой женщины и тем более заговаривать на такие личные темы. Во-вторых, это означало то, что Сэм концентрирует всю свою энергию на другой женщине вместо того, чтобы, занимаясь своими делами, думать о Джеки и, возможно, о самом важном дне в ее жизни.

Она очень хорошо представила себе эту смеющуюся незнакомку, даже могла сказать, что у нее лежит в сумочке: зажигалка, усыпанная стразами, записная книжка с голографической обложкой, огромная щетка для волос с наклейками, леденцы в форме сигарет и мобильный телефон (с голограммой, которую можно купить только в Нью-Йорке), беспрерывно принимающий звонки от Ксанты, Манты и Иниго, которые предлагают ей провести выходные в Норфолке, вечеринку в Хокстоне, походы на частные концерты, комнаты VIP-особ… Теперь Джеки разозлилась уже по-настоящему.

— Кто это?

— Где?

Джеки отодвинула трубку от уха и посмотрела на нее так, будто хотела удавить.

— В твоем фургоне, Сэм.

Была еще одна причина для раздражения. Возможно, это звучало глупо, но ей не нравилось, что на ее месте в машине сидит другая женщина. («Хорошо, если просто сидит, скорее всего она свернулась калачиком, поджав или вытянув ноги и завернувшись в одеяло, как участница благотворительного фонда на пляжной вечеринке».) Ведь это было ее законным местом! Кроме нее, на этом сиденье почти никто не ездил. Она сидела на нем, когда Сэм покупал этот фургон у одного парня в Чигвэле, когда он загорелся на трассе М25, когда они продавали рассаду на рынке. Это было ее местом, и больше ничьим.

— А, это одна моя подруга. — Теперь уже Сэм смеялся. — Эй, хватит! Прости, Джек, проблемы с экипажем… едва справился с управлением.

Он смеялся не своим обычным смехом, а особенным, горловым, сексуальным смешком, который подразумевал, что в постели он горяч, как вулкан.

— Сэм, ты мне позвонил специально, чтоб покрасоваться? — Джеки прижала трубку к плечу, чтобы показать, что она совершенно равнодушна к происходящему.

— Да нет! Я звоню, чтобы узнать, как ты. По всей видимости, не очень.

— У меня все отлично. А куда вы едете?

— За покупками. Флавия поможет мне выбрать кое-что для квартиры.

Вот, блин, как банально! Джеки чуть не завизжала. «А в магазине мы попрыгаем на кроватях в отделе мебели, а потом поедем в парк, и я наброшу ей на плечи свое пальто. Мы будем бегать друг за другом, кататься в листве, как щенки, слизывать мороженое друг у друга с носа, а потом поедем ко мне домой и поужинаем на ковре на полу, а потом…»

— Джеки? Ты меня слушаешь?

— Да.

— Ну вот зачем мы едем.

— А потом что будете делать?

— Ну-у-у… — Он что, смотрел на Флавию, делая знаки, указывая на трубку и говоря беззвучно: «Извини, никак не могу от нее избавиться»?

— Да ладно, мне не особо интересно, — сказала Джеки. — Просто не хочу где-нибудь с вами столкнуться. — Она еще сильнее прижала трубку к плечу.