Облик - София Беннет

Луиза одолжила Аве шляпку, чтобы прикрыть волосы, но сестре жарко и она обмахивает

шляпкой лицо.

Девушка кидает взгляд на голову Авы и вздыхает.

– Извините.

Она исчезает. И возвращается с молодым, стройным мужчиной в чѐрном, усыпанном чем-

то ремне и с несколькими серѐжками.

– Это Сержио. Он позаботится о вас. – Говорит она, краснея от стыда. Я надеюсь, что Ава

не видела выражения еѐ лица.

Мы следуем за Сержио к стулу в задней части салона. Он надевает накидку на плечи Авы и

усаживает еѐ. Мы все смотрим на еѐ пятнистую голову в зеркале и еѐ пятнистые щеки, ещѐ красные

от слѐз в такси. Я, как и обещала, держу еѐ за руку. Сержио выглядит не очень уверенным.

– Насколько коротко вы хотите?

Сообщение не дошло до адресата. Так спокойно, как могу, я снова объясняю, что нам

нужно побрить Аву налысо. У нас не особо много вариантов. Если оставить волосы сзади, это

будет выглядеть неоднородно и глупо. Глаза Сержио расширяются, но он кивает. Парикмахер

отходит, чтобы взять бритвенную машинку и прочие необходимые для стрижки вещи. Тем

временем, Ава стискивает мою руку.

– Останься со мной.

Я смотрю на неѐ в зеркале, где еѐ напуганные глаза кажутся огромными.

– Конечно, я останусь с тобой.

Не отпуская еѐ руку, я подтянула свободный стул поближе к ней и присела. Кажется таким

неправильным, что Ава вынуждена расстаться со своими прекрасными волосами, тогда как на моей

голове по-прежнему умещается воронье гнездо и выглядит совершенно безнадежно. Мне никогда

не нравились мои волосы.

Это дает мне другую идею.

– Сделаем это вместе.

– Что?

– Я тоже подстригусь. Будет проще, если мы сделаем это вместе.

– Не будь дурочкой, – говорит она. Но я замечаю новое выражение на еѐ лице. Кроме

страха, появляется любопытство. Любопытство ей больше идѐт. И мне тоже интересно. Странное

возбуждение.

– Да ладно тебе! Всего лишь маленькое приключение.

Поэтому, когда Сержио возвращается, мы просим его позвать ещѐ одного парикмахера. Он

выглядит ещѐ более неуверенным, чем раньше. В салоне очень оживленно. Сержио ненадолго

исчезает, а я вижу, как среди сотрудников расходятся шепот. Другие парикмахеры начинают

оглядываться, пытаясь понять, что происходит. Затем позади нас возникает пожилой мужчина. Он

улыбается нам обеим в зеркале. Мужчина огромен – как медведь гризли в розовой шѐлковой

рубашке с принтом и с золотыми украшениями. Но у него ласковая улыбка и, когда он начинает

говорить, его голос оказывается глубоким и теплым: как у американского соул-певца.

– Привет, я Винс, – говорит он с настоящим акцентом Южного Лондона. – Я главный

стилист. Я понимаю, что вы, две прекрасные дамы, нуждаетесь в моей помощи.

Совершенно спокойно и уверенно он кладет руки на плечи Авы, словно каждый день имеет

дело с пятнистоголовыми подростками. Сержио возвращается с бритвенной машинкой и встает

позади меня. Сейчас, когда Винс здесь, он выглядит куда более расслабленным.

– Бритьѐ головы – это искусство. Это некий ритуал, – объясняет Винс. – Обычно оно

сопровождается ладаном и цветами. Вместо этого у нас есть кофе и журнал Vogue. Как бы то ни

было, позволь мне показать тебе, что можно сделать.

Он кладет бритвенную машинку перед нами и демонстрирует разницу между бритьѐм

наголо и стрижкой, оставляющей на голове пару миллиметров волос. Я собираюсь выбрать

щадящий режим, но Ава сжимает мою руку и твердо заявляет, что хочет стрижку "под ноль".

– Теперь я их ненавижу. Избавьтесь от них, пожалуйста.

Винс видит мрак в еѐ глазах. Он не спорит.

– Мне то же, что и у неѐ, – говорю я. Винс улыбается и кивает. Нам с Авой приносят

напитки и журналы, чтобы отвлечься на время стрижки, затем Винс щелкает ножницами, как