Облик - София Беннет

химиотерапия почти закончилась, и Аве больше не нужно через это проходить. Сомневаюсь, что

она выдержит ещѐ один курс.

– Он звонил, – говорит Ава, протягивая мне мой телефон. – Я ответила на вызов. Думаю,

это Тина.

– Хорошо, – произносит мама, когда я забираю телефон у Авы, – Скажешь ей, что мы

решили, Тед?

Я ухожу в гостиную, где значительно тише, и отвечаю на звонок.

– Принцесса? – говорит Тина. – Мне звонила Кассандра. О боже – драма! И к чему мы

пришли?

Еѐ голос звучит бодро и оживленно, но проскакивает и раздражение. Я слышу шум

вечеринки на заднем плане, и как Тина шикает на людей, подходящих слишком близко.

– Гм... Я не уверена, – отвечаю ей.

– Извини, я не расслышала. Ты ВЗВОЛНОВАНА? Ты ПОРАЖЕНА? Ты хоть

ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, насколько невероятной может стать эта поездка?

– Да просто тут... даты изменились...

– Но мы заполучили для тебя кастинг, принцесса. Кастинг с РАЛЬФОМ ЛОРЕНОМ! С

ДОННОЙ КАРАН! Другие девушки будут так завидовать, что захотят расцарапать тебе ЛИЦО.

Эй, погоди. Тебе позволят пропустить школу?

– Думаю, да, но...

– Потому что это важно. Школа на первом месте. Затем – твоя карьера.

Внезапно у меня перед глазами всплывает изображение Ника Споук, говорящего: «Я имею

в виду, это вопрос жизни и смерти, верно?» – и жесткий, циничный взгляд, с которым он это

произнес.

– Да, наверное. Но моя мама не может поехать со мной, а дома сложная обстановка, и...

– В каком смысле сложная?

– Моя сестра больна раком, и...

– А, точно. Разумеется. Фрэнки говорила мне. ПОДОЖДИ. Подожди прямо сейчас. Дай-ка

мне выбраться из этого бешеного места. Если я свалюсь с этого трапа...

О боже. Она на яхте. Она на вечеринке на настоящей яхте, на какой работал Джесси, я

могу это только представлять. И я в это время сижу в квартире над туристическим магазином.

– Ты ещѐ на связи, принцесса? Собери своих родителей. Включи телефон на громкую

связь. Это важно. Мы сейчас говорим о твоей ЖИЗНИ. Позови маму с папой и тогда мы

побеседуем. Я подожду.

Я предполагаю, что она бродит по пристани какой-нибудь бухты с пляжем, и в это время

зову маму с кухни и папу от его компьютера, и мы все собираемся в гостиной, чтобы послушать

Тину.

– Вы здесь, Трауты? – говорит Тина по громкой связи. – Хорошо, мне нужно ваше

внимание. В данный момент вам тяжело. Я знаю это, и я не требую от вас делать что-либо ПРЯМО

СЕЙЧАС, это непросто для вас. Думаете, я не понимаю? Я прекрасно понимаю. Родители, я знаю

вашу историю. У вас есть очень дорогой человек, который болен, и вы заботитесь о ней, вы

сосредоточили все свои ресурсы на ней, стараетесь поддерживать еѐ, и это всѐ

ВООДУШЕВЛЯЮЩЕ.

Мама смотрит на папу, спрашивая взглядом: «Она всегда такая?» И папа пожимает

плечами, словно отвечая: «Обычно ещѐ хуже».

– У моего брата, – продолжает Тина, – была опухоль головного мозга. Неоперабельная. Я

не могу передать это. Два года полнейшего... Не будем об этом говорить. Я хочу поговорить о

ВАС. Дело в том, что вам нужно заботиться об ещѐ одном дорогом человеке. Иногда она отходит

на задний план, но тем временем, она превращается в невероятную юную леди, и ей нужно найти

себя как личность. Не мне вам об этом говорить.

– О! – мама краснеет и прижимает руку к щеке. Папа бледнеет. Они оба выглядят

виноватыми и пристально смотрят на телефон. Мне внезапно становится интересно, как Тина

организовала такую крутую вечеринку на каком-то ПЛЯЖЕ, но я уже не удивляюсь ничему,

связанному с ней. И приятно думать, что я невероятная юная леди. На маму чуть ранее на кухне я

такого впечатления не произвела.

– Мы в курсе, что Тед, дорога нам, – говорит мама раздражѐнно.

Тина невозмутимо смеѐтся.