Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

В бездонной глубине июньского неба радостно и счастливо заливался жаворонок. Летний зной, жар накаленных стен казался осязаемым. Он вливался в раскрытое, но забранное решеткой окно комнаты следователя. Этот кабинет в следственном изоляторе был не похож на те кабинеты, в которых проходили первые допросы политзаключенных. Бросались в глаза некоторые дополнительные детали обстановки — медицинская кушетка с кожаной обивкой, раковина, возле которой на вешалке висело несколько полотенец, эмалированное ведро со шваброй. На столе следователя — грузного, полнокровного мужчины — жужжал вентилятор. Но он не давал желанной прохлады, и полицейский беспрестанно пил воду, наливая себе из графина.

Калниньш, ссутулившись, сидел напротив него на привинченном к полу табурете и угрюмо молчал.

— Думаешь, ты — латыш? — Следователь сдернул с вешалки полотенце, вытер пот и вернулся к столу. — Только потому, что у тебя такая фамилия — Калниньш. Нет, ты не латыш… Ты продажная шкура! Тебе эти… русские платят. Вы все у них на жаловании.

Казалось, Андрис его не слушал — сидел, углубленный в свои мысли.

— А какой, интересно, валютой они с вами рассчитываются? Рублями или латами? — Расстегнув рубашку на потной груди, следователь еще ближе нагнулся к вентилятору. — И вот из-за таких подонков… Вы же подонки! Только мутите своей грязной пропагандой головы честным людям. А я должен во всей этой заразе копаться, марать себе руки… Дохнуть вот в этой жаре! — Следователь переложил на столе бумаги, раскрыл папку с делом. И мало того — еще иметь кучу неприятностей. «Негуманное поведение», «несоблюдение норм допроса»… Как будто я тут допрашиваю приличных людей, а не всякую сволочь. — Он вылил из графина в стакан остатки воды, выпил и пошел к крану, бормоча себе под нос: — Ладно, гнида, я тебя пальцем не трону. Ты у меня сам сдохнешь. — С полным графином вернулся к столу, выпил стакан воды и сказал другим, деловым тоном: — Итак, начнем расследование по всем юридическим нормам. Разрешите представиться. Я — следователь политического охранного отделения города Риги, моя фамилия Спрудж.

Калниньша будто ударило током — он впился взглядом в полицейского.

— Спрудж? Так это вы?..

— Да, это я.

— Вы вели следствие по делу Акменьлаукса?

— А вам, собственно, к чему это знать? — озлился следователь. Не хватало еще и такой наглости — скоро совсем на голову сядут.

— Вы или не вы?

— Ну, знаете… — Спруджа передернуло. — С вами не соскучишься. Все! — рявкнул он, видя, что Калниньш собирается повторить свой вопрос. Начинаем дело по расследованию…

— Нет, не начинаем, — каким-то странным голосом проговорил Калниньш.

— Что? — побагровел следователь.

— Я говорю, что на этом и закончим!

Калниньш молниеносным движением схватил со стола полный графин и с силой обрушил его на голову Спруджа. Тот рухнул на пол, но тут же вскочил и бросился к двери. Но Калниньш успел подставить ногу и что было силы съездил кулаком в челюсть. Спрудж отлетел в угол кабинета, с треском выломав дверцу шкафа. Оттуда с грохотом вывалились орудия допроса — тяжелые кожаные рукава, набитые дробью. Окровавленный Спрудж успел схватить один из них, торопливо замахнулся… И снова тяжелый кулак рыбака бросил его в угол.

— На помощь! — выплевывая изо рта кровавую кашу, дико заорал Спрудж.

В кабинет влетели трое надзирателей, бросились на Калниньша. Но и они долго не могли справиться с рассвирепевшим рыбаком.

ГЛАВА 9

Манфред возился с радиоприемником. В домашней мягкой рубашке с закатанными рукавами, с упавшей на лоб светлой россыпью волос он совсем не был похож на офицера, каким его в последнее время привык видеть Лосберг.

— Хорошо, что застал тебя дома, — входя в комнату, сказал Рихард. — Надо поговорить. Здравствуй! — И кивнул на приемник: — Что, новое увлечение?

— Радиотехника, старина, гвоздь современного прогресса.