Останься со мной навсегда - Наталья Калинина (1997)

— Я позвоню ему сегодня же и расскажу обо всем, — пробормотала Констанс, нервно покусывая губы. — Но ты уверен, что мне самой нельзя встречаться с ней?

Габриэле остановил машину у входа в отель и повернулся к своей спутнице.

— Тебе ни в коем случае нельзя встречаться с ней, Констанс, и ты сама должна понимать, почему, — сказал он тихо, но твердо. — Встреча с тобой может пробудить в ней болезненные воспоминания и отрицательно сказаться на состоянии ее здоровья. Конечно, рано или поздно она вспомнит все, когда обретет связь с действительностью и осознает, кто она такая, но я не хочу, чтобы ее возвращение в сознательное состояние начиналось с боли. Думаю, когда она окончательно выздоровеет, то сама захочет повидаться с тобой — и тогда, разумеется, я не стану препятствовать вашей встрече. Но сейчас она не готова к этому, и тебе придется запастись терпением и подождать.

— Ты прав, — согласилась Констанс. — Я уже и так слишком много навредила ей… и тебе тоже. Наверное, она будет ненавидеть меня, когда вспомнит обо всем. Она посчитает это предательством с моей стороны и никогда не сможет мне простить.

Она заплакала, низко склонив голову. Габриэле протянул руку и с братской нежностью обнял ее за плечи.

— Ты ошибаешься, Констанс, — мягко сказал он. — Вероника сумеет тебя понять, когда узнает всю правду. Ты ведь вовсе не хотела… вставать между нами. Ты приехала как раз для того, чтобы прояснить эту историю с дневником. Вероника очень любит тебя. Она много рассказывала мне о тебе и всегда говорила, что у нее самая замечательная мама на свете. Я никогда не поверю, что из-за какого-то идиотского недоразумения любящая дочь может отказаться от собственной матери.

— Я удивляюсь, что ты не возненавидел меня после всего случившегося, — всхлипнув, проговорила она.

— Возненавидеть тебя?

Он убрал руку с ее плеча и заглянул в ее заплаканное лицо. В последние дни Констанс перестала пользоваться косметикой — она была слишком потрясена болезнью Вероники и замучена угрызениями совести, чтобы обращать внимание на свою внешность. Без грима она выглядела на все свои сорок пять лет, и ее даже нельзя было назвать привлекательной женщиной — душевные страдания, наверное, никого не красят… Сейчас ему казалось удивительным, что эта женщина с измученным и постаревшим лицом когда-то была юной девушкой и трепетала в его объятиях.

— Если бы не я, этого бы никогда не случилось, — сказала она в ответ на его слова.

— Этого бы действительно не случилось, если бы ты не приехала ко мне, — согласился с ней он. — Но было бы глупо сваливать всю ответственность за это на тебя. Твоя вина во всем этом косвенная, а в целом это было жестокой шуткой судьбы, стечением обстоятельств. Посуди сама: Вероника скрывалась от меня почти полтора месяца — и вдруг решила вернуться именно в тот самый день, когда ты была у меня… Так что перестань себя казнить. Все будет хорошо, я в этом уверен.

— Мне бы очень хотелось верить, что все будет так, как ты говоришь, — прошептала Констанс, вытирая пальцами слезы. — Но если моя дочь не придет в себя, мне тогда лучше вообще не жить.

— Не говори глупостей, Констанс, — сказал он, подавив вздох. — Вероника снова станет прежней, я в этом совершенно убежден. У твоей дочери здоровая психика, хоть она и наделена обостренной чувствительностью ко всему — как к хорошему, так и к плохому. Она умна, рассудительна, в ней развито чувство здравого смысла. Такие люди, как она, никогда не становятся душевнобольными. Кстати, как только ее физическое состояние придет в норму, я заберу ее из клиники, и мы отправимся путешествовать. О ее душевном здоровье я позабочусь сам.

— Я думаю, тебе не следует торопиться, — неуверенно возразила Констанс. — Мы не можем знать, какие изменения произошли в ее мозгу. Доктор говорил мне сегодня, что ее психическое состояние внушает ему серьезные…