Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

Он говорил об этом сухо, словно все это ничуть его не удивляло. Мы с Нико де Клераком догадались, что Александр предлагал ларец лорду Джеймсу, королеве Елизавете и королеве Екатерине, но не додумались, что он предложил продать его также и графу Хантли, или французским гугенотам. Сглотнув подступивший к горлу ком, я спросила:

– Откуда вам все это известно?

– Он сообщил об этом в своем письме лорду Джеймсу, а лорд Джеймс рассказал мне. Чтобы поднять цену, молодой Гордон каждому своему адресату написал об остальных, и любой из них, как я полагаю, был готов убить его, чтобы не дать ему продать ларец кому-либо из прочих.

Так вот оно что. Это уже не толки, не догадки, а самая настоящая правда.

Когда я доставала ларец из моего детского тайника за камнем в Русалочьей башни в Грэнмьюаре, мне и в голову не приходило, что Александр может разгласить мой секрет. Ведь он был моей плотью, моим сердцем. Но он предал меня и был за это убит.

– И какая же из заинтересованных партий, – спросила я как можно более ровным голосом, – действительно совершила убийство? Лорд Джеймс, или граф Хантли, или англичане, или французы?

– Не знаю. Никто не знает. И к тому же в этом деле замешана еще одна партия.

Мы посмотрели друг на друга. Интересно, почему он мне все это говорит? Может быть, он думает, что я сейчас разрыдаюсь и отдам ларец ему, лишь бы спасти свою жизнь? Наверное, так оно и есть – ведь когда я ломала всю эту комедию, чтобы подержать в руках его кинжал, я, несомненно, представила себя в его глазах полной дурой.

– Еще одна партия? И кто же это?

– Ларец принадлежал Марии де Гиз. Так что сильнее всего его хотят заполучить сами Гизы. Нет, не герцог де Гиз и не кардинал, а старая герцогиня Антуанетта, что сейчас живет в Жуанвиле. Она приходится нашей королеве бабкой.

– Я знаю, о ком вы говорите. Собственно говоря, я с нею встречалась.

Я действительно с нею встречалась в том похожем на сон году, когда Мария де Гиз приехала во Францию в гости к дочери, взяв с собою весь свой двор. В том году, когда мне исполнилось восемь. В том году, который разделил мою жизнь на «до» и «после» и все в ней изменил.

Разумеется, тогда Антуанетта де Гиз была уже старухой. Ее муж умер, и титул герцога де Гиза перешел к ее сыну. У него уже была жена, дочь герцога Феррары, так что старую герцогиню называли «вдовствующей». Мария де Гиз была ее старшим ребенком, первым из двенадцати. Двенадцать детей! Я всегда была единственным ребенком, мои отец с матерью, родня и домочадцы безраздельно принадлежали мне одной, и я не могла себе представить, как можно было бы разделить их с одиннадцатью братьями и сестрами. Герцогиня Антуанетта одевалась как монашка, и толковали, что она держит гроб, в котором ее похоронят, в своей опочивальне, в Жуанвиле, прислонив его к стене.

В детстве я испытывала перед нею благоговейный трепет и из-за ее двенадцати детей, и из-за истории про гроб в ее опочивальне, но она всегда была ко мне добра. Да, она наверняка хочет заполучить серебряный ларец своей дочери, хотя бы для того, чтобы тот не достался Екатерине де Медичи. Гизы и вдовствующая королева всегда были заклятыми врагами.

– Ну, если вы ее знаете, – продолжал между тем граф Роутс, – то знаете и то, что при французском дворе у нее везде есть свои шпионы. Так что она вполне могла узнать о предложениях, посланных королеве Екатерине де Медичи и адмиралу де Колиньи, и принять меры, чтобы ларец не попал ни в чьи руки, кроме рук ее внучки. Кстати, у нее, знаете ли, есть агент и здесь, в Шотландии, при нашем дворе.

– Нет, – сказала я, – я этого не знала.

– Это месье де Клерак.