Я не боюсь летать - Эрика Джонг (2017)

Я задумалась на несколько секунд. Что я делала? Я просто полагала, что именно так нужно вести себя с мужчинами. Если ведешь себя иначе, они теряют голову или впадают в безумие. Я не хотела, чтобы по моей вине еще один мужчина сошел с ума.

– Я, видимо, всегда полагала, что эго мужчины такое хрупкое – его нужно беречь…

– Ну, мое эго не такое уж хрупкое. Я вполне могу вынести обвинение в том, что плохо тебя оттрахал, в особенности если так оно и есть.

– Пожалуй, я еще не встречала таких, как ты.

Он довольно улыбнулся.

– Нет, моя прелесть, не встречала, и возьму на себя смелость сказать, что и не встретишь. Я тебе уже сказал, что я антигерой. Я здесь не для того, чтобы тебя спасти… чтобы увезти на белом коне.

Зачем же он тогда здесь, спрашивала я себя. Уж явно не для того, чтобы трахаться.

Мы отправились купаться в огромный общественный Schwimmbad[175] на окраине Вены. Я в жизни не видела столько загоревшего жира. В Гейдельберге я избегала общественных бассейнов и саун, а путешествуя, мы избегали курорты, посещаемые немцами. Мы специально объезжали Равенну и другие тевтонские стоянки[176]. Я предпочитала с завистью созерцать прекрасные плоские животы на французской Ривьере, роскошные натренированные мышцы брюшины на Капри. А здесь нас окружали горы Schlag и Sacher Torte[177], преобразованные в жир.

– Что-то вроде микеланджеловского «Страшного суда», – сказала я Адриану. – Того, что в конце Сикстинской капеллы.

Он высунул язык и скорчил гримасу.

– Нет, ты подумай – люди тут получают удовольствие, а ты смотришь на них сатирическим взглядом, видишь вокруг себя порок и разложение. Мадам Савонарола – вот как я должен тебя называть.

– Ты прав, – смиренно сказала я.

Неужели нельзя смотреть вокруг, не заглядывая внутрь вещей, не разлагая их на части? Нет, не могла.

– Но они и вправду похожи на персонажей «Страшного суда», – сказала я. – Господь отомстил немцам за их свинство, сделав их похожими на свиней.

И он хорошо постарался – не просто жирные, не просто с животами в складку, с пухлыми руками, двойными подбородками и трясущимися задницами, все это еще к тому же имело ярко-розовый оттенок. Лоснящиеся. Обожженные. Краснее китайской свинины. Они походили на поросят-сосунков. Или на плод поросенка, который мне пришлось препарировать на зоологии – самый Ватерлоо моей карьеры в колледже.

Мы плавали и целовались в воде среди других про́клятых душ. На мне был цельный купальник с вырезом чуть не до пупа, и все на меня глазели – женщины неодобрительно, мужчины похотливо. Я чувствовала, как осклизлое семя Адриана вытекает у меня между ног в хлорированную воду бассейна. Американка, дарящая английское семя немцам. Вариантец плана Маршалла[178]. Пусть это семя благословит их воду и крестит их. Пусть оно очистит их от грехов. Адриан креститель. А я в роли Марии Магдалины. А еще меня мучила мысль: не приведет ли купание сразу после случки к беременности. Может, вода продавит семя за колпачок. Мысль о возможной беременности внезапно привела меня в ужас. А потом вдруг захотелось забеременеть. Я представляла себе, какой хорошенький ребеночек может получиться нашими совместными усилиями. Ну и залетела же я.