Книга не о любви - Карен Дуве (2004)

Вечером я приняла водопадовый душ. До того холодный, что я съежилась, превратившись в крохотную точку. Легла в спальник, устроившись среди колокольчиков, и смотрела в небо, пока оно совсем не потемнело. Звезд не было, вместо них появился лунный серп. Все хорошо, мне даже не страшно. А потом в лесу что-то заскрипело, и я все-таки испугалась. В течение нескольких часов лежала неподвижно и ждала, не появится ли кабан, рысь или убийца. Роса легла на мой дешевенький, совсем не теплый спальный мешок. Нашитый на него ярлык сообщал, что спальником можно пользоваться до температуры минус двадцать пять градусов. Но это означало только то, что не будет обморожений, и совсем не подразумевало, что при плюс десяти вам будет в нем тепло. Я замерзла и, как маленький зверек, прислушивалась к треску в лесу до тех пор, пока все-таки не заснула.

На следующее утро я снова искупалась в водопаде и дождалась, пока солнце не наберет достаточно сил, чтобы меня обогреть. Шумели и распевали птицы. Я решила остаться здесь навсегда. Несмотря на кабанов. Сделаю себе шалаш, буду пить воду из ручья и питаться колокольчиками, пока незаметно не помру с голоду, а потом засохну, как попавшая под колеса автомобиля ящерица, и превращусь в прах и пыль. Буду сосать травинки до тех пор, пока в десны не проникнут миллионы вирусов и бактерий, — пусть они уничтожают меня изнутри. Быть может, мне удастся выжить; может быть, иногда мне попадется гриб или несколько брусничин, тогда я останусь здесь до тех пор, пока не стану стройной и серьезной, пока на меня не снизойдет понимание. Солнце поднималось все выше, а когда я полоскала в ручье свои носки, то услышала голоса и смех и едва успела рвануть в кусты. В ближайшие пару часов мимо меня прошло по крайней мере девять туристов. Они устраивали пикники у водопада, испражнялись за деревьями и снова спускались с горы. Прямо за водопадом, в единственном месте, где я вчера не побывала, была тропинка. Я надела рюкзак, спустилась по этой тропинке вниз и снова отправилась в Гамбург.

_____

На стоянке перед Касселем мне долго пришлось ждать попутной машины. Начался дождь. Сверху на меня обрушивались потоки воды, а сбоку меня поливали дорожной грязью машины. Сначала я еще пыталась уклониться от грязевых фонтанов, но вскоре промокла насквозь и превратилась в такое чучело, что никто даже не пытался остановиться. А потом появился огромный темно-синий «мерседес». Он притормозил, на всякий случай я подняла большой палец. Боковое стекло опустилось, и на долю секунды я отчетливо увидела лицо водителя. Он уставился на меня, ему было противно и хотелось повозмущаться. Я увидела, как он наклонил голову и покрутил пальцем у виска. Холодная рука сжала мне сердце, и я поклялась никогда в жизни не голосовать за ХДС[1].

Вскоре небо прояснилось. Я зашла в туалет, сменила мокрые изгаженные джинсы на шорты, высушила лицо и причесалась. От стояния под дождем я устала как собака. Когда я снова расположилась на обочине, сразу же остановился грузовик. Толстый молчаливый водитель. Не прошло и получаса, как я уснула прямо на сиденье. Шофер меня растолкал.

— Так нельзя. Ты можешь спать, но только не впереди. Если я заторможу, ты вылетишь прямо через стекло.

Все правильно. Передо мной — стекло огромного размера. Стеклышко…

Он предложил койку. За сиденьями устроена узкая двухэтажная кровать. Сверху валяется мой рюкзак и какое-то барахло, необходимое водителям дальних рейсов: карты, спиртовка, термосы. Нижняя лежанка пуста. Оказавшись там, почувствуешь себя замурованным: сверху вторые нары, по бокам и сзади — железо машины, впереди сиденья.

— Не-е-е, — отозвалась я, — лучше уж я останусь здесь, спать не буду.

Но вскоре я снова задремала. На этот раз водитель затормозил, и я на самом деле ткнулась в стекло.

— Я же тебе говорил! Черт подери! Говорил я тебе или нет? Марш назад, пулей!