Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль (2006)

Они вошли в тихую комнату, в которой стояли две большие тахты и журчал фонтан. Потом дверь открылась и в нее скользнула молодая женщина в голубых брюках и белой сорочке на бретельках. Хойкен очутился в маленькой, жарко натопленной каморке Центра развлечений.

Возле гардероба, когда они стояли рядом, очень близко друг к другу, Георг старался не смотреть слишком пристально на ее обнаженные кремовые плечи. Пока он снимал пальто и вешал его на крючок на двери, женщина вынула из шкафа стопку свежих полотенец. Хойкен не хотел раздеваться дальше, пока она находилась так близко. Ситуация стала бы неловкой и неприличной, он понял это, ощутив теплый запах ее тела, от нее пахло орехом. Когда женщина наклонилась, чтобы уложить полотенца на полку, он заметил, как из-под внезапно сползшей бретельки показалась ее острая ключица. Чтобы дать ей время убрать в комнате, Георг извинился и вышел в коридор. Туалет был напротив. Он ощутил острое облегчение, когда закрыл за собой дверь и никто не мог видеть, как он полощет раковину писсуара тонкой светло-желтой струей.

Когда он вернулся в жаркую комнату, молодая женщина, к счастью, исчезла. Он сразу стал раздеваться, хотя его не покидало чувство, что за ним тайно наблюдают. Возможно, из-за этого Хойкен тщательно и очень медленно укладывал каждую вещь, однако потом быстро отправился в душ и, пока стоял под тугими струями воды, неотрывно смотрел на большой овальный резервуар, который заполнял тесное помещение почти полностью. В целом он выглядел как огромное зеленоватое яйцо динозавра, чья верхняя часть была похожа на широко открытую пасть. Хойкен закрутил кран, поднялся и, пригнувшись, вошел в эту пасть, повернулся, сел в теплую, налитую до бедер воду и дернул занавеску, которая опустилась, издав резкий щелчок. Он вытянулся и сразу почувствовал, как вода, тяжелая, почти маслянистая от растворенной в ней соли, словно выталкивает его тело. Георг почувствовал легкость и радость, как будто он парит в космосе, потому что внутри закрытого резервуара было почти темно. Одновременно он услышал звуки льющейся откуда-то музыки. «Это, собственно говоря, и не музыка, — думал Хойкен, — это скорее похоже на широкую, медленную звуковую волну, словно бьют в огромный барабан». Звуки ударов заполняли все пространство, постепенно затихая. Все это не имело никакой мелодии и, тем более, никакого ритма, словно чистый космос, эти звуки падали, словно космические капли с воображаемой небесной высоты.

Он лежал на спине, плотно прижав руки к своему телу. Эта поза всегда напоминала ему древнегреческие скульптуры юношей с их холодными улыбками. У него было что-то от их застывшей прочности, но вскоре это должно было измениться. Затылок Хойкена касался подставки, а тело было почти полностью покрыто водой, только член иногда ненадолго всплывал во всей своей упругой непринужденности, похожий на плотный, ороговевший нарост на коже купающегося бегемота. Георг закрыл глаза и расслабился, вокруг него был полумрак, а где-то в глубинах его подсознания открывалось маленькое светлое окошко.

В первые минуты он сосредоточился на музыке и попробовал освободиться от калейдоскопа событий прошедшего дня. Было хорошо оттого, что он почувствовал благотворную легкость тела, вялые покачивания рук, слабые волны на поверхности воды, пробегающие вдоль спины до самых ног. Ералаш в голове Хойкена, казалось, медленно утихал, и приглушенные одноцветные пятна мыслей бледнели. На темно-сером экране его сознания они всплывали как широкие, трепещущие на ветру полотна, которые от успокаивающего музыкального ритма натягивались и сразу же расслаблялись, расслаблялись и снова натягивались.