Комедия дель арте - Ольга Шумяцкая (2004)

Но Мышка уже ничего не слышит. Она вся во власти идеи оказания первой медицинской помощи неизвестному, но страждущему другу. Я хватаю ее за рукав. Мышка отчаянно сопротивляется. Я тяну ее на крыльцо, она тянет меня с крыльца. В разгар схватки дверь участка открывается, и на порог, зевая и потягиваясь, выползает один из дюжих карабинеров. Я отпускаю Мышь и бросаюсь к нему. Мышь скатывается со ступенек и проезжает на попе прямо к гостеприимно распахнутой кабине «скорой помощи».

— Послушайте, товарищ! — говорю я карабинеру. — Что тут у вас происходит? Кто-то болен?

Карабинер почесывает в затылке.

— Да нет, — вяло откликается он. — Подруга ваша… — И он опять зевает. — В общем, голодовку объявила. По политическим мотивам.

Мышь подпрыгивает на попе и плюхается обратно на острые булыжники.

— Я! Я! — кричит она и тянет вверх ручку, как на уроке чистописания в первом классе. — Я могу!

— Что ты можешь, Мышь? — сурово спрашиваю я. — Что вообще ты можешь?

Известие о Муркиной голодовке совершенно сбило меня с толку.

— Если нужно искусственное питание, я могу сбегать в магазин! — надрывается Мышка.

Я жестом прерываю ее излияния.

— Послушайте, товарищ! — снова обращаюсь я к карабинеру. — А давно она, это… голодовку объявила.

— Только что, — отвечает он. — Сразу после ужина.

— Но, позвольте! Мы же ужинали часов пять назад, там, в пиццерии! — И я для наглядности машу рукой в сторону заведения папаши Тодеро.

— Про пиццерию я ничего не знаю, — говорит карабинер. — Ау нас ужин для заключенных был полчаса назад. Обычно-то мы кормим в семь, но тут такое дело, ваши поздно поступили. Пришлось вызывать повара.

— Повара? Вызывать? — лепечу я, ничего не соображая.

— Ну да. У нас не разрешается подавать заключенным разогретую еду. Вредно для здоровья.

— И что же они ели?

— Равиоли с творогом, тушеное мясо с подливкой, зеленый горошек, картофельное пюре, на десерт яблоко. — Карабинер старательно загибает пальцы. — Да, чуть не забыл. Еще чай с кокосовым печеньем. У нас повар сам печет. Не доверяет магазинному.

— Значит, с печеньем… С кокосовым… Сам печет… — задумчиво повторяю я. — И она что, все съела?

Карабинер кивает.

— Ну да. И добавку тоже.

— Простите, товарищ, — опять интересуюсь я. — А зачем вы «скорую помощь» вызвали?

Карабинер сильно удивлен.

— А вдруг она упадет в голодный обморок! Зачем нам международный скандал?

Все плывет у меня перед глазами. Я пытаюсь уяснить ситуацию, но ситуация не желает уясняться. Мышка сидит в пыли с открытым ртом. Мурка голодает после кокосового печенья. Карабинер разворачивается и уходит. Я остаюсь совершенно одна. Я не в состоянии переварить информацию. Я опускаюсь на ступеньки, прислоняюсь спиной к стене, закрываю глаза и падаю в глубокий сон. После нервного стресса всегда хорошо спится.

Когда первые лучи солнца начинают оглаживать щеки и щекотать нос, я обнаруживаю себя на скамеечке во дворе полицейского участка. Кто-то перенес меня сюда с крыльца. Под боком притулилась Мышка. Она сопит, кряхтит, причмокивает и протирает кулачком глаза. Я поднимаю ее на ноги. Нам надо добрести до папаши Тодеро, чтобы помыться, почиститься, позавтракать и решать, как быть дальше. Взявшись за руки, мы ползем через площадь на подгибающихся ногах. Нам очень плохо. Нам очень грустно. Нам очень одиноко без нашей Мурки. Вдруг сзади раздается кавалерийский топот. Кто-то наскакивает на нас, и виснет на шее, и чмокает в нос, и треплет за волосы, и тормошит, и верещит, и трясет буйной головушкой, и прыгает на одной ноге.

— Отпустили! — кричит Мурка и хохочет, запрокинув к небу курносую мордаху. — Сделали внушение и отпустили! Велели не нарушать общественный порядок! Ура!

— Ура! — кричим мы и тоже хохочем.