Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

– Опять пошла, – тревожно шепчет Агнес, но Клара уже откинула одеяло, чтобы заняться пеленкой, овивающей чресла хозяйки. Не ее дело – спрашивать, почему миссис Рэкхэм ведет себя так, будто обычная женская докука – это какая-то смертельная рана; ее дело – прислуживать.

– Уже шестой день, мэм, – говорит Клара, свертывая в комок покрытую пятнами крови тряпицу. – Завтра наверняка все закончится.

Агнес никаких оснований для подобного оптимизма не видит – да и откуда им взяться, если ткань Вселенной разодрана в клочья?

– На все воля Божья, – говорит она, с отвращением отводя взгляд от свидетельств своего позора. Как твердо верила она, что излечилась от этого недуга, как надеялась, что он – всего только напасть ее девичьей поры, которая минет по достижении зрелости; и как, наверное, возрадовался Дьявол, лишив ее этой иллюзии!

Пока омывается и протирается досуха та единственная часть ее тела, которую она никогда не рассматривала в зеркале, Агнес глядит в сторону. Она, столь близко знакомая со всеми и каждым из волосков своих бровей, подвергающая каждодневному осмотру любое пятнышко, какому случается появиться на ее лице, способная, если потребуется, в точности изобразить на бумаге свой подбородок, да еще и в разных ракурсах, о том, что у нее именуется «низом», имеет представления лишь самые смутные. Агнес только одно и известно – вследствие прискорбного просчета, допущенного при сооружении этой части ее тела, оная толком не закрывается и потому беззащитна перед посягающими на нее силами Зла.

А доктор Керлью, вне всяких сомнений, состоит с этими силами в сговоре, падение Агнес доставляет ему радость, коей он почти не утаивает, – а ведь оно еще и пришлось на то время, когда и Уильям тоже начал недолюбливать доктора! Во весь Сезон визиты его были, на счастье Агнес, редкими, однако вчера Уильям позволил доктору провести в доме целый час, а после двое мужчин удалились в курительную и долго там разговаривали – о чем? В страшных снах своих Агнес видит, как ее, связанную, вводят во внутренний дворик сумасшедшего дома, видит, как на нее набрасываются уродливые старухи и хрюкающие идиоты, а между тем доктор Керлью с Уильямом неторопливо удаляются за ворота. И еще ей снится, как она принимает ванну, наполненную чистой теплой водой, и засыпает в ней, и, пробудившись, обнаруживает себя сидящей по шею в холодной, густой и липкой, как студень, крови.

Ощущая ужасную усталость, она откидывается на подушки. Клара ушла, Агнес теперь чиста и уютно накрыта одеялом. Если бы только сон вновь перенес ее в Обитель Целительной Силы! Почему Святая Сестра оставила ее? Ни промелька, ни новых следов на листках дневника… Во время похорон Генри Агнес все глаза проглядела, ожидая, когда же появится ее ангел-хранитель, – хотя бы вдали, под деревьями, что растут за оградой кладбища. Тщетно. А по ночам, даже если сон начинается самым многообещающим образом, ей никогда не удается продвинуться дальше вокзала железной дороги – она садится в поезд и ждет, и поезд зловеще подрагивает, но с места не трогается, и никогда не открывающие ртов носильщики прохаживаются вдоль него, точно патрульные, и наконец ей становится до ужаса ясно, что поезд этот ни для какой езды не предназначен, что он и не поезд вовсе, а тюрьма.

– Где ты, сестра? – вскрикивает в темноте Агнес.

– Тут, мэм, рядышком, – несколько мгновений спустя отвечает, чуть приоткрыв дверь, Клара – и отвечает, если, конечно, Агнес не подводит слух, довольно злобно.

– Почта, мистер Рэкхэм, с вашего дозволения, – сообщает на следующее утро не решающаяся войти в кабинет хозяина Летти. В руках она держит серебряный поднос с высокой стопкой конвертов и присланных в знак соболезнования визитных карточек.

– Только конверты белого цвета, Летти, спасибо, – говорит Уильям и, не поднимаясь из-за письменного стола, щелкает пальцами, приглашая служанку войти. – Карточки отнесите миссис Рэкхэм.

– Да, мистер Рэкхэм.