Иллюзии - Кэтрин Стоун (2003)

Но он этого не захотел. И вот сейчас она пошевелилась, повернулась к нему лицом и открыла глаза.

Казалось, ее взгляд сфокусировался на нем, но Чейз видел, что Джиллиан пока еще не осознала, где она и с кем. Здесь. В постели, в раю, с незнакомцем. С ним… а не с его братом.

Перед тем как встретиться с ней, Чейз предполагал, что она такая же, как и все женщины, которых он знал до сих пор. Он решил соблазнить ее, как соблазнял других женщин, завоевать своей мастерски освоенной техникой секса, пока она не начнет умолять его удовлетворить разбуженное им желание. И тогда в момент самой большой уязвимости он, сохраняя над собой полный контроль, сумеет добиться от нее признания в убийстве.

«Да, Чейз, да, я пыталась тебя убить! Но мне это не удалось, ведь так? И я счастлива, что у меня это не получилось, я так счастлива, что мы снова вместе и что твои талантливые руки и губы ласкают меня…»

Но Джиллиан Кинкейд не была похожа на тех женщин, которых знал Чейз. Он ожидал увидеть в ней уверенность, самонадеянность и вызов. Но с самого начала она была неуверенной, щедрой и доброй. А что, если ее очаровательная наивность просто уловка, хитро расставленная ловушка? В таком случае победила она, это она мастерски соблазнила его, и именно он оказался наиболее уязвимым из них двоих.

Джиллиан все еще пребывала в чудесном сне или в прекрасных грезах, но ее изумрудные глаза и чуть подрагивающие губы приглашали его присоединиться к этому сну, наполнить ее новыми воспоминаниями и сделать это безотлагательно, прямо сейчас.

Губы Чейза встретились с ее губами, и он подумал: «Это должно помочь даже самым смутным воспоминаниям выйти из забвения. Воспоминания, основанные на чувствах, рано или поздно вырвутся из долгого плена и всплывут на поверхность».

Не имеет значения, как глубока потеря памяти, потому что восторг от поцелуев Джиллиан, от его прикосновения к ее губам способен воскресить любую память, как бы глубоко она ни запряталась. Впрочем, их поцелуи не воскресили никаких воспоминаний у Чейза Карлтона, но когда ее губы приоткрылись ему навстречу, приглашая его разделить с ней бушевавшую в ней страсть, Чейз почувствовал, что сердечные раны чудесным образом затягиваются, боль постепенно уходит, излеченная силой ее любви, которая нежным коконом обволакивает его тело.

Если это всего лишь сон, то ему хотелось бы никогда не просыпаться. Если это жестокое вероломство, ему хотелось бы навечно запутаться в его волшебных сетях.

Навечно. Чейз хотел заниматься с ней любовью медленно и бережно, но его неистовое желание, соединившись с ее желанием, заставило его забыть обо всем. Ее пальцы залезли к нему под пижаму и щекотали его грудь, а его умелые руки, дрожа от нетерпения, начали открывать тайны, спрятанные под скромной ночной рубашкой.

Внезапно она замерла.

— В чем дело? — заботливо спросил он.

— Я не взяла с собой противозачаточный колпачок.

В ее глазах появилось чувство вины, а разгоряченные страстью щеки еще больше порозовели. В тот самый момент, как Джиллиан вынула из чемодана ситцевую, а не шелковую ночную рубашку, Чейз понял, что она не будет его соблазнять. Она провела последние десять дней, готовя его любимые блюда в надежде, что их вкус и запах воскресят хоть какие-то проблески его памяти, но в ее планы не входило дарить ему чувственное наслаждение.

А почему нет? Чейз знал ответ на этот вопрос: потому что она совсем не была уверена в том, что занятие любовью поможет воскресить его память. Джиллиан не считала себя привлекательной и более того: некрасивая маленькая девочка, которая после трагедии превратилась в красавицу, но решила, однако, посвятить свою жизнь детям и книгам, не вступала в случайные связи ни с незнакомцами, ни даже с человеком, который выглядел точно так же, как ее муж, которого она любила.