Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— Зейн, у Хадижи нет свидетелей, а мальчишка поспешил уехать из города, так что, любой твой необдуманный поступок может поднять волну, которая ударит по тебе самому и по Хадиже.

— Так что же, мне теперь спустить ему это? — мрачно спросил он.

— Почему же? Послушай мой совет, представь к Хадиже телохранителей, и желательно так, чтобы ни сама она, ни кто-либо из ее окружения об этом не догадался. Если Самат попытается проделать еще что-нибудь подобное, то, во-первых, за Хадижу будет кому заступиться, а, во-вторых, сумеешь поймать Самата с поличным.

Слова сида Али достигли своей цели, и Зейн выдохнул сквозь зубы, а вся его фигура перестала быть такой напряженной и угрожающей. Он взял предложенный мундштук и затянулся.

— Почему Хадижа не рассказала мне обо всем сама? — молчание девушки неприятно кольнуло сердце.

— Возможно, боялась, что, узнав о Самате, ты ограничишь ее свободу. Саид, к примеру, именно так бы и поступил, — предположил сид Али, — А еще она уверена, что, когда уедет в Париж, Абу Аббас будет слишком далеко, чтобы навредить ей. С другой стороны, возможно, она испугалась, что, узнав правду, ты, действуя на эмоциях, поспешишь разобраться с наглым мальчишкой, и тут не скажу, что она была далека от истины.

Зейн не мог не согласиться. Горячая кровь фараонов иногда затмевала все доводы разума, особенно когда это касалось женщин и чести.

— Научиться доверять иногда сложнее, чем научиться любить, — выпуская еще несколько колец дыма, философский произнес Али, — Хадижа выросла в окружении чужих людей, без поддержки семьи, и привыкла со всем справляться сама, не доверяя никому свои тайны. Я уверен, и тебе это знакомо?

Зейн медленно кивнул, привыкая, что его собеседник читает людей словно страницы раскрытых книг.

— Да, я давно забыл, что значит поддержка семьи, уют родного дома, где тебя ждут, — мужчина поморщился, словно от боли, но тут ж вернул себе самообладание, — В молодости все было легче, раны заживали быстрее.

— Но, даже зарубцевавшись, продолжали напоминать о себе, — кивнул Али, давая знать, что понял мужчину, не желающего говорить о своем прошлом, — Аллах предоставил тебе великую возможность начать все заново, — улыбнулся он, — не упусти ее.

— Не беспокойтесь, сид Али, — кивнул Зейн в ответ.

Они еще долго разговаривали, пока серп луны не взошел над древним марокканским городом. Зейн поднялся на второй этаж, в отведенную для него комнату, но перед этим заглянул к Хадиже. Девушка мирно спала, окруженная фотографиями и собственными рисунками, и казалась среди всего этого множества бумаг и подушек еще беззащитнее. Зейн вновь вспомнил о Самате и о том, какой страх, наверное, пережила эта девочка, спасая себя. Слава, Аллаху, он не допустил худшего, и теперь Зейн не сведёт с девушки глаз. Он поступит так, как советует сид Али. Он не скажет ей. Он не скажет Саиду. Он подождет, пока девушка сама доверится ему, а уж он со своей стороны сделает для этого всё, от него зависящее.

Двадцать первая глава