— Мне известно, Вик, что тюрьмы, СИЗО очень жидко финансируются. Могу помочь деньгами. Благотворительной инъекцией. Официально, чин чинарем. Солидными деньгами. — Павел говорил в несвойственной ему манере: суетился, мельтешил. Впервые в своей практике он заключал сделку без предварительного анализа. Он спешил. Ему казались кощунственными каждый час, каждая минута, которые Влада проводит в заключении. Они должны казаться ей вечностью. И ему, Павлу. — Так что звякни начальнику над всеми этими мышеловками, скажи, что есть лох, готовый оказать им финансовую поддержку.

Ухоженные пальцы Викентия расслабили хватку, улыбка смягчила настороженное лицо.

— Благотворительность — это хороший вариант. Только есть «но».

— А ты для чего в этом кресле сидишь? — холодно улыбнулся Фауст. — Вот и сними это «но».

— Дело в том, Павел, что любая финансовая инъекция в структуре МВД, если это не бюджет, воспринимается как завуалированная взятка и…

— Брось, Викентий! Мне сейчас не до этих юридических тонкостей. Ты меня сведи с этим главным псарем, а там мы сами решим, как все это оформить. Звони, Вик, звони.

Викентий пожал плечами и поднял трубку.

Тотчас лицо его и осанка приобрели привычную солидность.

— Никита Андреевич?.. Здравствуй, генерал… Это Ресников… Спасибо… К тебе, генерал, подъедет Паустовский Павел Георгиевич. Прими его и окажи содействие… Когда?.. Завтра?

Павел перегнулся через стол и забрал трубку у Ресникова:

— Это Паустовский. Я через сорок минут буду у вас. Это значит… в 13.20… Нет, Никита Андреевич, завтра не получится… Перенесите ваши дела… Я вас очень прошу. Сделайте это для меня, Никита Андреевич, — содержание было просительным, а тон жестким, приказным.

Генерал явно оторопел от напора, он растерянно сопел в трубку, гадая, кто этот Паустовский. Ведь звонит сам Ресников! А этот Паустовский, судя по поведению, — фигура еще более важная. Хотя кто может быть важнее Ресникова?! Никита Андреевич хотел, было, ответить, что он, так и быть, перенесет дела, ко тут заметил, что трубка попискивает сигналами отбоя.

* * *

И в кабинете генерала Фауст устроился с возможным комфортом. Закинув ногу на ногу, закурил и недовольно сморщил лоб: искал пепельницу. Некурящий генерал пепельницы не держал, потому суетливо подвинул в сторону Паустовского блюдечко. Чтобы скрыть свою растерянность, нервничающий от неведения генерал достал из высокого металлического стакана цепочку канцелярских скрепок, стал перебирать их на манер четок.

Павел изложил суть дела. А генерал благоволительно кивал чуть не каждому слову. Кивал столь активно и усердно, что Фауст заподозрил какой-то недуг: контузия, что ли? Он замолчал — кивки прекратились. Значит, не контузия.

— А что вы хотите взамен? — спросил генерал, бросив исподлобья подозрительный взгляд. — Мы же только охраняем. А на судьбы…

— Мне это известно, — перебил Фауст. — Устройте мне протекцию к начальнику вот этого СИЗО… — он положил перед генералом бумажку.

— Это не проблема, — генерал энергично перебирал четки. — А вы… серьезно насчет… сто тысяч?… Насчет сто тысяч долларов?

— Абсолютно. В любой форме: наличными, перечислением… Как вам будет угодно и удобно.

— А когда? — вкрадчиво поинтересовался Никита Андреевич, прекратив перебор скрепок.

— Как только я почувствую благожелательное ко мне отношение вот в этом СИЗО.

— Это понятно, — закивал генерал, облегченно выдохнув воздух, и ловко закинул четки в стаканчик: цепочка, словно гремучая змея, треща вползла внутрь. А генерал уже звонил.

— Майор Бабенко?.. К тебе сейчас подъедет полковник Баранов, так что будь на месте. Не отлучайся. Все!

* * *

Полковник Баранов — черноусый толстяк — подвел Павла к двери с табличкой: Майор Бабенко А.Н.