Верни мои крылья! - Елена Вернер (2015)

– Нет, я серьезно! Это было здорово. Так… легко, и одухотворенно… Причем под ту самую музыка, что выбрана для интермедии. Тебе, наверное, смешно смотреть на наши жалкие попытки двигаться под музыку. Полная лажа. А ты грандиозна. Профессионально занимаешься? Я же вижу…

Молчать дальше было бы идиотизмом, и, хотя Ника секунду всерьез обдумывала возможность убежать без объяснений, здравый смысл одержал верх. Она довольно нарочито откашлялась и поморщилась, придерживаясь рукой за горло и делая вид, что больна.

– Да, я занималась танцем. Раньше, – голос намеренно хриплый, как при ангине. – Теперь уже нет.

– Твое тело говорит другое. Ты двигаешься… Просто удивительно. У актеров это просто сценическое движение, знаешь… А у тебя что-то совершенно иное… Как вспышка. Как… Ох, где же мое красноречие, нет слов! Ты часто репетируешь под эту музыку?

– Впервые. Не знаю, что на меня нашло, – призналась Ника нехотя.

– Значит, ты все это делала… просто так, не обдумывая заранее? Не планируя? – Теперь он стоял внизу, прямо у ее ног, а Ника по-прежнему на подмостках, глядя на него сверху и чувствуя себя словно на пьедестале.

У Ники перехватило дыхание. В эту минуту Кирилл смотрел на нее так, будто видел впервые, видел по-настоящему. В его зрачках, широких от полумрака, влажно горели огоньки потолочных светильников, но казалось, что за этим отражением, в самой глубине, шевелится кто-то. Древний, чуждый и пугающий. Девушке захотелось отшатнуться, но, когда Кирилл протянул ей узкую выточенную руку, она отозвалась всем телом, подалась вперед и положила свою ладонь в его. Прикосновение было сухое, будто даже с примесью мела или талька, и очень горячее. «Я Ника», – чуть не сказала она ему, чувствуя, что только теперь они познакомились.

Кирилл помог ей спуститься со сцены, и она оказалась в привычном положении, ниже его на голову. Робко улыбнулась и пробормотала хрипло:

– Мне пора.

Он окликнул ее уже в дверях:

– Подожди!

И, потрясенная силе своего страха перед Кириллом, перед этим залом, который видел и испытывает то же, что и она, как живое существо, да еще и запоминает, отпечатывая на самом себе каждое слово и ощущение, она замотала головой что есть сил. Ей хотелось разогнать морок. Слишком много призраков, слишком много глаз для двух оставшихся наедине людей. Она закашлялась, уже по-настоящему.

– Извини, болею. Мне пора.

Убегая, она продолжала нести на острых уголках своих плеч его взгляд, не ведая, каков он в реальности, в это мгновение: пристальный, медлительный. И темный.

Явление девятое

Импетус

[10]

Из жирной, напоенной талой водой земли лезли первые ростки, на клумбе показались уже клювики первоцветов, а ветви деревьев наливались пока не зеленью, но силой и упруго покачивались на фоне вечереющего, пронзительно-высокого неба, хотя ветра и не было. В холодном воздухе стоял сильный запах прели и почвы, от него после духоты зала щекотало в носу. И, лишь чихнув, неожиданно и неприлично громко, Ника осознала, что запыхалась, – стало быть, бежала, сама того не замечая. Пока вот – не чихнула, по стечению обстоятельств оказавшись при этом на середине большой лужи. Ноги успели промокнуть, вероятно, еще раньше, и девушка, уже не торопясь, побрела к берегу, то есть к бордюру, где и замерла серой болотной выпью.