Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

отбивать ритм крепкими загорелыми ногами. В углу мастерской стояло множество незаконченных полотен с

набросками будущих картин. Про себя отметил, что в ее рисунках было безупречное техническое

совершенство, модернистское изящество, а на некоторых даже ирония.

В углу, напротив двери, стояли два кресла с порядком потертой драпировкой. Между ними —

журнальный столик, заваленный журналами и книгами по искусству. Кэрол с ноутбуком, поджав под себя

ноги, расположилась в одном из кресел. Она искала материал для своего нового фильма. Вдоль другой

стены теснились шкафы, тумбы, мешки с гипсом, стол с микроволновой печью, чайником, графином и

посудой.

Я, приняв позу бегуна, в шортах для купания стоял в ярких лучах лампы. Милена, заложив между

бровей сосредоточенную складку, принялась ваять фигуру спортсмена. Она работала молча, зло, напористо.

Было заметно, что у нее не получается передать идею, которая родилась в ее голове. Периодически она

подходила, закрывала глаза и медленно проводила ладонью по моей груди, спине, пытаясь запомнить

рельефы тела. Ее тонкие пальчики касались кожи так осторожно, что я невольно волновался, чувствуя, как

ускоряется пульс. От ее рук на теле оставался след белой гипсовой пудры, а растревоженные новыми

ощущениями волоски на руках слегка приподнимались.

На полке возле небольшого чердачного окна, утопая в толстом слое гипсовой пыли, стояло радио.

Оттуда негромким фоном лился ненавязчивый джаз. На протяжении целого часа, который показался мне

вечностью, лишь музыка позволяла себе нарушать напряженную тишину. Я молчал, не смея отвлекать дам

от их работы.

Наконец, складка между бровей Милены стала менее заметна, взгляд потеплел, плотно сжатые губы

расслабились, и я понял, что ей удалось-таки ухватить ту живую энергию, которую должен излучать бегущий

человек. Она подошла к столу, налила из графина полный стакан воды и жадно, большими глотками выпила

всю. Затем налила второй стакан и молча протянула мне. Я благодарно кивнул и принял воду. Выпил не

спеша, делая маленькие глотки, а потом уже решился заговорить с женщиной:

– Вы полностью отдаетесь работе, даже мне передается ваше напряжение.

– Без пламени в сердце искусство не делается.

– Да, в ваших работах действительно живут эмоции. Хотя, должен заметить, Кэрол не очень похожа

на себя, но, безусловно, скульптура получилась узнаваемой. Не хватает нежности в улыбке и линии скул

несколько грубее, чем у подлинника. А вот танцовщица… она завораживает, волнует, живет на полотне!

Истинные ценители искусства отвалили бы огромную сумму денег, чтобы стать владельцами этой картины.

Милена одарила меня продолжительным пристальным взглядом, словно желая убедиться, что слова

мои лишены лести и притворства:

– Знаешь, искренне хвалят крайне редко. Чаще всего люди полагают, что если мастер показывает им

свою работу, то они обязаны ее похвалить. Эта вежливая ложь порождает заблуждение автора о своих

способностях, и в итоге общество получает массу бездарных художников, музыкантов и прочих «гениев»

современности. Лишь годы, а то и века назовут миру имена истинных талантов.

Милена вернулась к работе.

126

Я решил не прерывать наш разговор, дабы не умирать от скуки, снова погрузившись в тишину:

– Согласен. Я всегда с увлечением читаю биографии известных людей, потом подолгу анализирую их

поступки, события, которые позволили им раскрыться в полной мере либо, наоборот, потерять имеющееся.

– Вот как? Ты любишь читать?

– Я бы даже сказал, что книжные магазины Бостона, благодаря мне, делают неплохую выручку, —

бравировал я.

Кэрол подняла глаза от ноутбука и, удивленно воззрившись на меня, произнесла: