Как мы все знаем, в начале 2010 года марсоход Spirit застрял в песчаной ловушке, не смог переориентировать свои солнечные батареи на солнце и замерз насмерть из — за нехватки энергии. Нечто подобное произошло восемь лет спустя с Opportunity, который впал в спячку, когда водоворот заблокировал солнечный свет и не позволил ему зарядить свои батареи. Очевидно, что риск потери контроля над роверами из — за экстремальных погодных явлений высок. Чтобы решить эту проблему, доктор Арройо разработала перспективную внутреннюю систему, которая с меньшей вероятностью выйдет из строя в случае непредсказуемых метеорологических ситуаций. Она предлагает построить модель и проверить ее эффективность во время следующей экспедиции на Арктическом аналоге Марса на Шпицбергене (АМАСЕ).

Проект доктора Арройо — блестящее дополнение к текущему реестру НАСА, и он должен быть одобрен для дальнейшего изучения. Биография доктора Арройо впечатляет, и она накопила достаточно опыта для выполнения предложенной работы.

В случае успеха, это предложение сделает нечто критически важное для программы НАСА по исследованию космоса: уменьшит вероятность возникновения неисправностей, связанных с низким энергопотреблением, неисправностей часов миссии и неисправностей таймера потери энергии в будущих миссиях по исследованию Марса.

Вот в чем проблема: отзывы… положительные. В подавляющем большинстве положительные. Даже от толпы ученых, которые, как я хорошо знаю, питаются быть злыми и язвительными. Наука не кажется проблемой, отношение к миссии НАСА есть, мое резюме достаточно хорошее, и… все не сходится. Вот почему я не собираюсь сидеть здесь и терпеть это дерьмо.

Я захлопываю ноутбук, агрессивно встаю из — за стола и выхожу из кабинета.

— Ханна? Куда ты…

Я игнорирую Карла и иду по коридорам, пока не нахожу нужный мне кабинет.

— Войдите, — говорит голос после моего стука.

Я познакомилась с доктором Мерелом, потому что он был моим непосредственным начальником в АМАСЕ, и он… странный, честно говоря. Очень жесткий. В НАСА полно амбициозных людей, но он, кажется, почти одержим результатами, публикациями, той наукой, которая вызывает большой резонанс. Поначалу я не была его поклонником, но должна признать, что как руководитель он меня только поддерживал. Именно он отобрал меня для участия в экспедиции, и именно он побудил меня подать заявку на финансирование, когда я обратилась к нему с идеей проекта.

— Ханна. Как приятно тебя видеть.

— У вас есть минутка для разговора? — Ему, наверное, около сорока, но в нем есть что — то от старой школы. Может быть, свитер — жилет или тот факт, что он буквально единственный человек, которого я встретила в НАСА и который не называет его по имени. Он снимает очки в металлической оправе, кладет их на свой стол, затем сгибает пальцы, чтобы окинуть меня долгим взглядом. — Это по поводу твоего предложения, не так ли?

Он не предлагает мне сесть, и я не сажусь. Но я закрываю за собой дверь. Я прислоняюсь плечом к дверной раме и скрещиваю руки на груди, надеясь, что мои слова не звучат так, как я себя чувствую, то есть убийственно. — Я только что получила письмо с отказом, и мне интересно, есть ли у вас какие — нибудь… соображения. В рецензии не было отмечено областей, требующих улучшения, так что…

— Я бы не стал об этом беспокоиться, — пренебрежительно говорит он.

Я хмурюсь. — Что вы имеете в виду?

— Это несущественно.

— Я… Правда?

— Да. Конечно, было бы удобно, если бы эти средства были в твоем распоряжении, но я уже обсудил это с двумя моими коллегами, которые согласны с тем, что твоя работа заслуживает внимания. Они распоряжаются другими средствами, на которые Флойд не сможет наложить вето, так что…

— Флойд? — Я подняла палец. Должно быть, я ослышалась. — Подождите, вы сказали Флойд? Йен Флойд? — Я пытаюсь вспомнить, слышала ли я о других Флойдах, работающих здесь. Это распространенная фамилия, но…