Ниже нуля - Эли Хейзелвуд

— Нет. Нет, я… — Как — то раз я набросилась на его ногу. Это было фантастично. — Едва ли. Просто мимоходом.

— Понятно. Мне было просто любопытно. Это объясняет, почему он был так решительно настроен отклонить проект. Я никогда не видел его таким… непреклонным, чтобы предложение не было принято. — Он машет рукой, как будто это не важно. — Но тебе не стоит беспокоиться об этом, потому что я уже обеспечил альтернативное финансирование для проекта.

Ох. Вот этого я не ожидала. — Альтернативное финансирование?

— Я связался с несколькими руководителями команд, которые были мне обязаны. Я спросил их, есть ли у них излишки бюджета, которые они могли бы направить на проект, и мне удалось собрать достаточно средств, чтобы отправить тебя обратно в Норвегию.

Я наполовину задыхаюсь, наполовину смеюсь. — Правда?

— Правда.

— На следующем АМАСЕ?

— На том, который отправится в феврале следующего года, да.

— А как насчет помощи, о которой я просила? Мне понадобится еще один человек, чтобы помочь мне построить мини — вездеход и быть в поле. И мне придется проехать довольно далеко от домашней базы, что может быть опасно в одиночку.

— Я не думаю, что мы сможем финансировать еще одного участника экспедиции.

Я поджимаю губы и думаю об этом. Вероятно, я смогу сделать большую часть подготовительной работы самостоятельно. Если я не буду спать следующие несколько месяцев, что… Я делала это раньше. Я буду в порядке. Проблема будет, когда я доберусь до Шпицбергена. Это слишком рискованно…

— Я буду там, в поле с тобой, конечно, — говорит доктор Мерел. Я немного удивлена. За те месяцы, что мы были в Норвегии, я видела, что он очень мало занимался сбором образцов и снегоуборочными работами. Я всегда считала его скорее координатором. Но если он предложил, значит, так и есть, и… Я улыбаюсь. — Отлично, тогда. Спасибо.

Я выскальзываю из комнаты, и примерно две недели я нахожусь под кайфом от осознания того, что мой проект состоится, и мне удается сделать именно это: никому ничего не рассказывать. Я даже не говорю Маре и Сэди, когда мы общаемся по FaceTime, потому что… потому что, чтобы объяснить степень предательства Йена, мне пришлось бы признаться во лжи, которую я сказала им много лет назад. Потому что я чувствую себя полной идиоткой, доверяя человеку, который ничего от меня не заслуживает. Потому что для того, чтобы быть честной с ними, сначала нужно быть честной с собой, а я слишком зла, устала, разочарована для этого. В моих разглагольствованиях Йен становится безликой, анонимной фигурой, и в этом есть что — то освобождающее. В том, чтобы не позволять себе вспоминать, что раньше я думала о нем с нежностью и по имени.

Затем, ровно через семнадцать дней, я встречаю Йена Флойда на лестничной клетке. И тогда все идет к чертям.

Я замечаю его раньше, чем он меня — из — за красного цвета, общей крупности и того факта, что он поднимается, а я спускаюсь. Здесь около пяти лифтов, и я не уверена, почему кто — то добровольно решил подвергнуть свое тело стрессу подъема по лестнице, но я слишком потрясена тем, что это делает Йен. Это тот вид бесславия, которого я ожидала от него.

Мой первый инстинкт — толкнуть его и посмотреть, как он падает навзничь. Вот только я почти уверена, что это уголовное преступление. Кроме того, Йен значительно сильнее меня, а значит, это может оказаться невыполнимым. Откажись от миссии, говорю я себе. Просто протиснись мимо. Игнорируй его. Не стоит тратить время.

Проблемы начинаются, когда он смотрит вверх и замечает меня. Он останавливается ровно на две ступеньки ниже, что должно поставить его в невыгодное положение, но, к сожалению, несправедливо, трагично, не ставит. Мы оказываемся на уровне глаз, когда его глаза расширяются, а губы изгибаются в довольной улыбке. Он говорит: — Ханна, — в его голосе звучит что — то такое, что я узнаю, но тут же отвергаю, и у меня не остается выбора, кроме как признать его.