Ниже нуля - Эли Хейзелвуд

Я просто смотрю на него. Я чувствую… Не знаю точно, что. Смущение. Стах. Голод. Вину. Холод. После, наверное, слишком долгого времени, мне удается кивнуть.

Он слегка улыбается и бросает веревку. Я смотрю, как она разматывается, скользит вниз ко мне и ложится в паре дюймов от моего тела. Затем я протягиваю руку в перчатке и обхватываю ее конец.

Я все еще растеряна, напугана, голодна и виновата. Но когда я поднимаю взгляд на Йена, возможно, мне становится немного менее холодно.

Это просто растяжение, я почти уверена. Но если говорить о вывихах, то это плохой вывих.

Ян верен своим обещаниям и вытаскивает меня из расщелины всего за пару минут, но как только я оказываюсь на поверхности, я пытаюсь хромать, и… это выглядит не очень хорошо. Моя нога касается земли, и боль пронзает все мое тело, как молния.

— Фу… — Я прижимаю руку к губам, пытаясь спрятать свой вздох в ткани перчаток, и изо всех сил стараюсь удержаться на ногах. Я уверена, что громкий шум ветра заглушает мое хныканье, но я мало что могу сделать, чтобы остановить слезы, заливающие мои глаза.

К счастью, Йен слишком занят сбором веревки, чтобы заметить это. — Я на секунду, — говорит он, и я радуюсь этой отсрочке. Возможно, он только что спас меня от превращения в десерт для белого медведя, но по какой — то причине мне неприятна мысль о том, что он видит меня плачущей и слабой. Ладно, хорошо: Я нуждалась в спасении, и, возможно, сейчас я выгляжу не очень. Но мой болевой порог обычно довольно высок, и я никогда не была нытиком. Я не хочу давать Йену повод думать иначе.

Кроме.

Кроме того, что эти две одинокие слезы открыли шлюзы. Позади меня Йен загружает свое альпинистское снаряжение в рюкзак, его движения практичны и экономны, а я… Я не могу заставить себя предложить какую — либо помощь. Я просто неловко стою, пытаясь уберечь свою пульсирующую лодыжку, на одной ноге, как фламинго. Мои щеки горячие и мокрые от падающего снега, и я смотрю вниз на свою дурацкую расщелину, думая, что еще минуту назад — пока Йен, мать его, Флойд не спас меня — это было последнее место, которое я видела. Последний кусочек неба.

И тут же меня пронзает стремительный ужас. Он сбивает надуманную тишину моего марсианского океана, и огромные масштабы того, что чуть не случилось, всего того, что я люблю, что я могла бы упустить, если бы Йен не пришел за мной, проносятся по моему мозгу, как грабли.

Собаки. Три часа ночи летом. Сэди и Мара — абсолютные идиотки, а я смеюсь над ними. Походы, чай со льдом из киви, греческий ресторан, который я так и не попробовала, элегантный код, следующий сезон «Stranger Things», действительно хороший секс, публикация в Nature, возможность увидеть людей на Марсе, концовка «Песни льда и пламени»…

— Нам пора в путь, пока буря не усилилась, — говорит Йен. — Ты…

Йен смотрит на меня, и я даже не пытаюсь спрятать лицо. Я уже далеко не в том состоянии. Когда он подходит ближе, хмурясь, я позволяю ему поймать мой взгляд, приподнять пальцами мой подбородок, осмотреть мои щеки. Его выражение лица меняется от срочного, обеспокоенного до понимающего. Я делаю вдох, который превращается в глоток. Глоток, к моему ужасу, превращается во всхлип. Два. Три. Пять. А потом…

Потом я просто в полном беспорядке. Рыдаю жалобно, как ребенок, и когда теплое, тяжелое тело обхватывает меня и крепко прижимает к себе, я не оказываю никакого сопротивления.

— Прости, — бормочу я в нейлон куртки Йена. — Прости, прости, прости. Я… я понятия не имею, что со мной не так, я… — Я просто не знала. Внизу, в расщелине, я могла притворяться, что ничего не происходит. Но теперь, когда я выбралась наружу, и я больше не чувствую оцепенения, все возвращается, и я не могу перестать видеть их, все вещи, все то, что я почти…