Каратель - Джессика Гаджиала

А ещё, знаете, была другая проблема.

Кто-то пытался меня убить?

Конечно, мне инстинктивно захотелось сказать, что он меня дурачит, понемногу мстит, запудривая мне мозги. В конце концов, может быть, такой фрик получал от этого удовольствие.

После того, как разобрался со мной по-своему.

Уф.

Эта часть не была причиной бессонницы. Нет. Вовсе нет.

Отсутствие сна было точно связано с внезапной и разрывающей сердце реальностью жизни моего отца и, ну, с возможностью моей далёкой или может грядущей смерти.

Так как дискуссия об этом в моей голове длилась едва ли больше пяти минут, я знала, что Люк не обманывает меня. Этот человек казался до неприличия честным. Если он говорил, что кто-то пытается меня убить, значит кто-то пытался меня убить. Так что, если он видел, что кто-то пытался меня убить, то доказательства должны были быть где-то на мне.

Это заставило меня побежать в ванную, где я стянула с двери высыхающее полотенце и халат, чтобы открыть длинное зеркало. Дрожащими пальцами, я практически сорвала с себя майку, шорты и трусики, оглядывая себя.

Но я не могла найти ничего неправильного.

Это не значило, что ничего не было; это просто значило, что глазам Люка удавалось видеть больше, чем моим.

Было нелегко спать, раздумывая о собственной смертности.

Я задумалась, как это удавалось пациентам, которым оставалось жить всего пару месяцев. Я бы утопала в кофе и делала бы всё, на что никогда не находила времени до болезни.

В общем и целом, моя жизнь была лучше, чем у большинства. Я путешествовала. Я видела самые красивые, извилистые, усыпанные белым песком, пронзительно-голубые пляжи в мире. Я пробовала фрукты, о существовании которых даже не знал никто к северу от экватора. Я учила и забывала несколько языков. Я испытывала прикосновение мужчины, который не хотел в мире больше ничего, кроме как доставить мне удовольствие. Я испытала удовольствие, отвергая мужчину, который хотел причинить мне только боль. Я танцевала на фестивалях, меняющих жизнь. Я жила. Я, как говорится, жила глубоко; я была переполнена жизненной силой.

Однако, это не значило, что я готова была умереть.

Чёрт, я не трахалась уже год.

Я не могла уйти в могилу в период эпичного воздержания.

Ни за что.

И, знаете, было бы неплохо дожить до тридцати.

Или до сорока.

Может, чуть больше исследовать США.

Найти, кому передать Диего, учитывая, что становилось всё более вероятным, что он может меня пережить.

Уф.

«Это жалко», — решила я, выбираясь из кровати. Из-за жалюзи выглядывало солнце, Диего уже кричал своё утреннее «покорми меня», а я чувствовала себя абсолютно жалко.

Более того, это было без причины.

Не было причины нервничать из-за этого, будто не было никаких ответов. Я не страдала от какой-то изнурительной и неизвестной болезни.

Что бы со мной ни было, у Люка были на это ответы.

Я собиралась затащить свой зад обратно на его холм и достать эти ответы.

После того, как приму душ, переоденусь и удостоверюсь, что Диего не натворит слишком много проблем, пока меня нет.

Был практически полдень к тому моменту, как я наконец добралась до вершины его богом забытого холма, пробираясь через деревья пару минут, прежде чем наткнулась на низкий, тёмный коттедж. Странно, поднимаясь к двери я думала, что это место ему не подходит. Он был таким человеком, который должен жить в переоборудованном амбаре, с цементными полами, кирпичными стенами, продуваемыми окнами и, может быть, с одной из заброшенных промышленных зон, где смешивают большие баки жидкостей. Знаете… где он мог избавляться от тел. Я думала, что он скорее любитель растворять, а не закапывать. Закапывать слишком грязно, остаётся слишком много улик. Он растворял тела; я была уверена в этом. Так что да, эти большие баки пригодились бы.