Каратель - Джессика Гаджиала

Но да, это место было предназначено для какого-нибудь брюзгливого старика, который пьёт дерьмовое пиво и может доказать это животом, а ещё ворчит о том, что миру пришёл конец, или о какой-то подобной чуши; злой, дремучий одиночка, у которого в мире никого не осталось.

Но от этой мысли в моём желудке поселилось странное тревожное ощущение, думая, возможно ли, что к этой жизни Люк и шёл. Он был совершенным одиночкой. Присутствовала ли ещё какая-то закопанная злость?

Как ещё кто-то мог быть способен на то, что делал по жизни он?

Нормальные, уравновешенные люди не становятся, по сути, серийными убийцами. Конечно, возможно, он делал это по правильным причинам, но убийца есть убийца. И судя по тому, что я видела о нём в интернете, сколько людей он закопал в землю, или скорее смыл в канализацию, термин «серийный» определённо подходил.

Я начинала думать, что его нет дома, и моё сердце трепетало от возможных последствий этого, когда наконец я услышала изнутри его голос.

Который велел мне не спешить раздеваться. А затем раздеться.

Ну, как вы можете представить благодаря поцелую в конце всех поцелуев прошлым вечером, это могло запустить дикую вспышку желания в моём организме.

Он выглядел чертовски плохо.

Конечно, он вроде бы принял душ и переоделся. Но я понятия не имела, как могла понять, переоделся ли он, когда он был просто в другой паре джинсов и вроде бы в свежей чёрной байке с капюшоном и белыми завязками. Но помимо этого, он выглядел ещё бледнее, чем обычно, почти призрачно-бледным. Его глаза были красными и опухшими. На лице виднелось даже немного щетины, что почему-то было чертовски сексуально.

Он явно не спал.

Странно, учитывая, что он проходил через многое.

— Что значит ты не знаешь? — практически провизжала я. — Если ты не знаешь, то не можешь знать, что кто-то вообще пытается меня убить.

Его губы слегка приподнялись.

— Не знаю, кто хочет видеть тебя мёртвой, Эван, но я знаю, что кто-то хочет.

— Откуда?

— Симптомы отрицать невозможно.

— Нет никаких симптом, — настаивала я.

Тогда его улыбка стала хитрее, и в тёмных глазах заплясал огонь.

— Разденься и осмотри себя.

О боже.

Ладно.

Мои женские части не поняли, что не должны увлекаться им. Я старалась их вразумить всего мгновение назад, из-за комментария о раздевании, но давайте просто скажем, что сообщение до цели так и не дошло.

Мне пришлось сжать бёдра, чтобы успокоить хаос внутри.

— Нет ничего такого.

— Нет? — спросил он, наклонив голову на бок.

— Нет, — настаивала я, закатив глаза. Ради бога, он не знал моё тело лучше, чем я сама.

— Тогда что это? — спросил он, поднимая руку и протягивая её ко мне, его рукав соскользнул, раскрывая гладкую кожу внутренней стороны его руки. Ну, у нормального человека там была гладкая кожа. У Люка там были дюжины шрамов.

Но не было ни секунды подумать над этим, потому что в следующее мгновение его пальцы сомкнулись на воротнике моей майки, касаясь моей кожи, вызывая у меня небольшую, невольную дрожь. Его взгляд переместился от моей шеи к лицу, он напряжённо наблюдал за мной, пытаясь скрыть искру желания, но ничего не получилось. Так же как, я уверена, не получилось и у меня.

— Что «что»? — выдавила я, притворяясь, что игнорирую, что мой голос кажется более лёгким и запыхавшимся, чем обычно.

Судя по тому, как его глаза потемнели, он определённо тоже заметил перемены. Но затем его пальцы дёрнули за ткань так сильно, что прозвучал отчётливый звук разрыва швов тугого воротника.

— Это, — объяснил он, а затем бросил притворяться, что не был возбуждён, когда его пальцы коснулись моей груди.

— Это сыпь, — объяснила я, тяжело сглатывая.

— Да, так и есть.