Подарок для дочери - Татьяна Любимая

– Смелее, Екатерина, я не кусаюсь, – улыбаюсь как можно шире и надеюсь обаятельно.

– Уверены? – с сомнением подходит ближе и поворачивается ко мне спиной.

– На сто процентов.

Обнимаю ее за тонкую талию, прижимаю к себе. За кажущимся внешним спокойствием трепыхается заячье сердце, надеюсь, Катя его не слышит. Вытягивается в струну.

– Расслабьтесь, Катя, – склоняюсь над ухом. – Вы очень красивая. А когда улыбаетесь и вовсе глаз не отвести. И карамелью пахнете. Вы знаете об этом?

По одобрительной реакции Лехи, что только успевает отщелкивать кадры, понимаю, что улыбка все-таки была. Недолго.

– А вам, я смотрю, нравится ваша работа? – Катя шипит, пытаясь разжать мои руки, что удобно устроились на ее талии. – Лапаете всех подряд, – с претензией.

– Моя работа, – специально делаю акцент на слове "моя", имея в виду основную деятельность, – мне очень нравится.

Не спешу расцеплять руки. Мне понравилось держать в руках свое карамельное, хоть и брыкающееся, сокровище.

– Не хотели подыскать что–то более… стоящее? Эм–м, посолиднее?

Так вот в чем дело!

– Вы считаете, что не мужское это дело – сниматься в рекламе?

– Я этого не говорила!

– Но подумали. У вас есть вакансия? Я готов сменить род деятельности.

– Увы, – цепляется за мой палец, отлепляет его, берется за второй. – Боюсь, продажи встанут.

– Почему это?

– Женская половина срочно сядет на диету и будет приходить сюда не за тортами, а на вас посмотреть.

Все пальцы моей левой отцепила и победно хмыкнула. Чуть-чуть я ослабил хватку, но только затем, чтобы перехватить девушку поудобнее.

– Я настолько неотразим? – зарываюсь носом ей в волосы.

– Врать не буду. Вы привлекательный, – встряхивает головой, словно муху назойливую отгоняет.

– Но? Продолжайте. Вас что-то смущает? Я не в вашем вкусе?

– Можно и так сказать.

Склоняюсь еще ниже, чтобы сказать ей на ушко то, что давным давно должен был:

– Это потому что вы меня совсем не знаете. Думаю нам нужно познакомиться ближе. Как насчет поужинать вместе? Это совсем не страшно.

Екатерина изворачивается в моих руках и внимательно смотрит в мое лицо. Хочет что–то спросить, даже открывает прелестный ротик, как ее прерывают два голоса, произносящие одновременно:

– Мама?

– Катя!

10. Глеб. Чудо чудное, диво дивное

– Мама?

– Катя? – одновременно звучат два разных голоса – детский и взрослый женский.

– Яна!

Катя отскакивает от меня как ошпаренная, сбросив мои руки с талии. В глазах испуг и растерянность еще большая, чем когда она увидела нашу троицу. Будто ей пятнадцать и ее застукали родители за поцелуями с мальчиком.

Посреди торгового зала стоит пожилая женщина с высокой прической из посеребренных волос, с неброским макияжем, в длинном сером платье. В одной руке сумка с перекинутой через ручку кофтой. За другую руку ее держит маленькая девочка с распущенными русыми волосами, в брючном костюмчике цвета нежной травы, сандалях со стразами. За спиной рюкзачок. И если девочка – уменьшенная копия Катерины, только светлее, то с женщиной ничего общего во внешности не вижу.

Обе изумленно смотрят на нашу постановку, но больше в их глазах вопросов к Екатерине.

– А что это вы тут делаете? – строго спрашивает пожилая женщина, осматриваясь.

– Рекламу снимаем, – разводит руками Катерина. – Маргарита Павловна, вы как здесь? Почему?

Не мать, не бабушка по женской линии. Свекровь или няня? Няня таким тоном с матерью подопечной говорить не будет, остается свекровь?

Катя все еще растеряно улыбается, но на глазах преображается – берет себя в руки и снова становится директором.

Переводит взгляд на меня и шепчет едва уловимо, с мольбой в голосе:

– Пожалуйста, не соглашайтесь ни на что!