Подарок для дочери - Татьяна Любимая

– Вот. А у меня нету, – горький вздох. На разрыв. – Хочешь им стать? – голубые глаза девочки полны надежды.

Градов, у тебя нет шансов!

Положительно ответить я не успел. Телефон завибрировал в кармане.

– Минуту.

Достаю, смотрю на экран.

Странно, мне звонит Ольга Валерьевна – директор детского дома. В это время? В груди зародилась тревога.

Хмурясь, поднимаюсь на ноги, отхожу к окну.

– Алло? Слушаю.

– Глеб Викторович, добрый вечер, – взволнованный голос женщины заставил напрячься. – Извините, что беспокою вас так поздно, я подумала вы должны знать…

– Что случилось?

– Костя пропал…

– Как пропал, где, когда?

– Сегодня после обеда приходили его возможные родители. Они пообщались, поиграли. А потом Костя куда–то делся. Мы все обыскали, камеры проверили – с территории детдома он не уходил… Мы решили вызвать полицию… на всякий случай…

– Подождите с полицией. Я сейчас приеду.

Костя, Костя, ты что творишь, маленький?

– Яна, – присаживаюсь перед девочкой, – мне нужно срочно уйти. Не расстраивайся, – спешу успокоить малышку, готовую вот–вот заплакать, – ты же помнишь – в воскресенье мы идем в парк. Да?

– Да.

– Значит, скоро увидимся.

Яна вдруг обнимает меня за шею. Крепко–крепко. Так трогательно. Секунд через пять отпускает.

– Проводишь меня? – заглядываю в грустные детские глазки.

– Провожу. Ой, а торт? Я же его для тебя заказывала!

– В другой раз. Не сомневаюсь, что он очень вкусный. Зато я попробовал твое печенье и оно мне очень понравилось.

Не хочу уходить. Не хочу оставлять Катю, пока здесь находится лысый. Но там Костя, и я ему нужен.

26. Катя. Ошибка на ошибке

Интуиция подсказывала, что отвечать на звонок не стоит. Сама не знаю почему решила ответить. Может быть, чтобы перевести дух и отвлечься от скопления большого количества мужчин в моей квартире. Я бы с удовольствием всех выгнала кроме одного. Сердце к нему тянется, вопреки разуму.

Любимая мелодия из динамика не кажется такой красивой, когда на дисплее высвечиваются буквы "НГ". Извинившись перед гостями, уединяюсь на кухне.

– Алло, – через стекло кухонного окна смотрю на опустившийся на город вечер. Солнце скрылось за соседним домом, сумраком окутывает многоэтажки с низу вверх.

– Здравствуй, Катенька, – раздается по ту сторону елейный голос бывшей свекрови.

Так и представляю ее губы с ядовито–оранжевой помадой, растянутые в насквозь фальшивую улыбочку, холодные, бледно–голубые, как у Игоря, глаза, подведенные голубым карандашом, морщинистое лицо. Именно такой я запомнила эту женщину. Образ не стерся из памяти за неполных семь лет. Совпадение или специально звонит в день рождения моей дочери?

– Здравствуйте, Наталья Геннадьевна, – сухо приветствую абонента. – Что–то случилось?

– Как ты поживаешь, Катенька?

– Наталья Геннадьевна, я занята. Скажите сразу, что вам нужно?

Я отвыкла любезничать с этой женщиной с той самой минуты, как она выставила меня, беременную, за порог нашей с Игорем квартиры. И вещи забрать не дала. Ни разу за шесть лет не спросила о родной внучке, твердо убежденная, что она не ее. Нагулянная. Я даже рада, что Яна не знает о родственниках по линии отца.

В трубке некоторое время тихо.

– А Игоречек совсем плох, – всхлипнула в трубку женщина. – Лежит, не двигается, не разговаривает…

– Мне жаль.

Нет, не жаль. У меня нет никаких чувств к этим людям, кроме ощущения тяжкого бремени.

– Что вам нужно?