Подарок для дочери - Татьяна Любимая

Все звонки бывшей свекрови сводятся к тому, что она что–то просит. Считает меня причиной инвалидности ее сына и требует компенсации. Она продала свой дом в поселке и там же купила другой – просторный и удобный особняк, чтобы можно было возить парализованного Игоря на коляске не только по комнатам, но и в сад, и на улицу. Прилично недостающую сумму на покупку дома вложила я – влезла в кредит. Придавленная обвинениями, что бросила инвалида, а не посвятила остаток жизни уходу за ним, убежденная, что из-за меня бывший муж калека на всю жизнь, я решила, что должна как-то им помогать.

К счастью, погасила кредит быстро – как только занялась своим делом.

Купила Игорю инвалидную коляску. Оплачиваю массажиста, частного врача, лекарства. Путевки на двоих в санатории два раза в год. В прошлом году купила массажное кресло. Не сама выбираю – свекровь присылает мне счета для оплаты. Цифры там, конечно, нескромные. Она подтверждает все покупки фотографиями, которые я не открываю. Содержание Вербиных обходится дорого, но бросить их на произвол судьбы совесть не позволяет. Я все–таки виновата в аварии, хоть и косвенно.

– Катенька, я тут подумала… мы с Игорешей заперты в четырех стенах, света белого не видим…

– И? – терпение лопается. Не люблю, когда тянут и юлят.

– Мне посоветовали приобрести для Игоречка микроавтобус. Специальный для инвалидов. Мы могли бы с ним путешествовать.

– Что? – на несколько секунд я задохнулась от наглости. – Вы хоть представляете сколько это стоит? У меня нет таких денег!

Деньги у меня есть, но я планировала их пустить в дело – расширить бизнес и поднять зарплату сотрудникам. В конце концов мне проще купить микроавтобус для доставки наших заказов и нанять курьера.

С той стороны тишина. То ли думает, то ли советуется с кем–то, зажав микрофон. Это дает мне осмыслить ее требование (просьбой язык не поворачивается назвать) и взять себя в руки, включив холодный расчет и стерву. Надоело. Надоело нести на себе груз вины и быть слишком добренькой и щедрой.

День за днем, шаг за шагом, с каждым испеченным и оформленным тортом, с поддержкой Маргариты Павловны – по сути чужого мне человека, и с маленькой дочкой на руках я становилась сильнее, увереннее. Богаче, в конце концов. Но стоит в мою новую жизнь ворваться звонку Вербиной, как самооценка моя падает ниже плинтуса, заставляя чувствовать разрушающую меня вину. Делает слабой и уязвимой. А вампирше Вербиной только того и надо, плюс что–то материальное.

– Наталья Геннадьевна, – говорю в трубку четко, ясно представляя эту женщину перед собой. – За эти шесть лет я достаточно вам помогла. Лимит щедрости исчерпан. Не звоните мне больше.

– Ах ты дрянь бесчувственная! Эгоистка! – заорала из динамика бывшая свекровь, мгновенно растеряв елейность. – Мужиков себе покупаешь, дочкины прихоти исполняешь, в роскоши купаешься, а мой сын страдает, прикованный к кровати! Совести у тебя нет. Угробила моего мальчика…

Трясущимися руками нажимаю на отбой, чтобы не слышать дикий ор безумной женщины.

– Кать, – раздается тихий баритон сзади.

Не глядя кто рядом, поворачиваюсь и просто утыкаюсь лицом в мужскую грудь. Рыдания рвутся бесконтрольно. Нервы ни к черту. Мне надоело быть сильной и самой все и вся решать. Мне так нужно мужское плечо. Стенка, за которую я могу спрятаться в случае нападения вот таких Наталий Геннадьевн.

– Тише, тише, – Павел гладит меня горячей ладонью по спине, прижимая к себе.

Движения успокаивающие.

– Кто тебя расстроил?

– Никто, – хлюпаю носом. В ушах все еще звенит противный голос бывшей свекрови. Рубашка под щекой становится мокрой.

– Ну ты мне не ври. Давай, рассказывай.

– Это прошлое.

И вдруг начинаю сбивчиво, глотая слезы и всхлипывая, рассказывать Пашке все–все – про желанную беременность, измену мужа, аварию. Про помощь Маргариты Павловны и поддержку Ксюшки, про Игоря и его мать, которых содержу.