Дикарь - Надежда Мельникова

На что мы со Светланой лишь переглядываемся, улыбаясь друг другу. Алла такая, какая она есть, её не переделаешь. Ну любит человек мужское внимание. О чём буквально кричат её полупрозрачная блузка с глубоким декольте, яркий макияж и короткая кожаная юбка. Что тут поделаешь?

Отламываю ещё кусочек лепёшки и отправляю в рот. Алла особенно сильно оживляется. Её глаза вспыхивают охотничьим азартом. Она расправляет воланы на кофточке и спрашивает нас, не размазалась ли у неё помада.

— А вот и он, — указывает на дверь.

Алла сияет как расплавленное золото, а я давлюсь коктейлем.

— Он спрашивал до скольких мы работаем. А потом я сказала, что сегодня домой не иду, а планирую отдохнуть в «Корчме». — Алка поворачивается ко мне. — Как же удачно ты забыла серёжки!

— А тебя не смущает, что это её мужик? — смеётся Светлана, присасываясь к коктейлю.

А я глянула один раз на дикаря и больше не смотрю. Сердце аж выпрыгивает из груди. Красивый, высокий, весь в тёмном. И дублёнка знакомая. Вот что он в деревню свою не возвращается? Там Елизавета его уже заждалась.

— Он не мой мужик, — отвечаю быстрее, чем успеваю подумать.

Алкоголь разжижает мозги. А Алка аж крутится на месте.

— Он не её мужик, — расцветая румянцем, хихикает она и без конца оборачивается. — Сел за столик. К нам не идёт. Но смотрит. Вот как бывает. Любовь с первого взгляда. Боже! Сто лет со мной такого не было. Аж голова кружится. — Поправляет волосы, раскидывая по плечам.

— Голова кружится, потому что ты уже три коктейля выжрала.

— Я таких красивых мужиков сроду не видела. Он как сказал «выйдем поговорим», я аж прибалдела. Вот верите, — наклоняется к нам Алка, — если он попросит, я ему прям здесь дам, настолько меня распирает.

Светлана смеётся. А я чувствую себя полной дурой. Вот что Михайлов творит с женщинами. Они становятся рядом с ним полными идиотками.

Беру бокал и, пригубив ещё один коктейль, оборачиваться не планирую. Если он назначил свидание Алке, то пусть с ней и зажимается. Вдруг он такой любвеобильный, что ему всё равно с кем. В деревне, кроме меня, других молодых свободных женщин с фонарем было не сыскать. Естественно, он ко мне полез. А тут такая яркая Алла.

В конце концов, он мог и у меня спросить, когда я заканчиваю? А он спросил у неё. Значит, теперь там интереснее. А со мной и так всё ясно, я себя своими «фейрверками» от его рук и губ выдаю с головой. И сплошные проблемы.

Накручиваю, придумываю, сочиняю и пьянею.

— Идёт! Идёт! Идёт! — визжит Алка. — Прямо к нашему столику. А зовут его хоть как?

— Люцифер, — хмыкнув, пью ещё.

По обе стороны от нашего столика уже топчутся охмелевшие пары. И тяжёлые шаги дикаря заглушает музыка.

А вот хриплый голос я слышу очень чётко. Он как будто выделяется на фоне всего остального. Но я по-прежнему не оборачиваюсь. Упорно грызу лепёшку.

— Вставай, поговорить нужно!

— Да-да! Конечно! — подрывается Алка.

Дикарь смеётся.

— Да не ты. Барби.

— А мне с вами, господин Михайлов, разговаривать не о чём. У нас общих дел больше нет. Работу вы мою угробили. Денег лишили.

Девочки смотрят то на него, то снова на меня. Приоткрыв рот и следя за подачей, как на игре в пинг-понг.

— Может, хоть попу свою поднимешь и в глаза мне взглянешь? Я с затылком общаться не привык.

— А зачем?

Дикарь резко наклоняется к плечу. Несмотря на духоту и миллион чужих запахов, я тут же улавливаю его аромат: знакомый, мужской, тяжёлый, терпкий.

— Затем, что мы ещё не договорили, — рычит на ухо.

Играя с колбаской на тарелке, округляю глаза.

О как! Приперло значит. «Договорить!»

— Ладно. — Кладу вилку на тарелку и поднимаюсь, поворачиваясь к нему.

Смотрю в тёмные глаза, и аж ноги подкашиваются. Это всё «балет» с ликёром.

— Так-то лучше.

Он такой высокий и широкий, что мне приходится задрать голову, стоя к нему вплотную.