Пташка - Ксения Скворцова

Он смотрел так, как глядят на потревоженную гадюку, со смесью настороженности и отвращения, и Гнеда почувствовала во рту собирающуюся горечь.

Юноша не двигался, будто пригвождённый к месту, и Гнеда, перебарывая себя, сделала несколько шагов к нему. Наверное, она подошла слишком близко, так что, кажется, Бьярки потребовалось усилие, чтобы не отступить назад. Девушка не могла не видеть, что ему неприятно её присутствие, но желание оказаться рядом победило гордость. Остановившись, она принялась жадно рассматривать Бьярки, вбирая в память каждую его черту, и торопливо, как вор награбленное, запихивала в ларец памяти всё, что видела.

Он выглядел взрослее. Старше. Его волосы были острижены чуть короче, чем обычно. В уголках глаз и над переносицей появились едва заметные морщинки. Но очи, смотревшие холодно и недружелюбно, почти как в её снах, были такие же пронзительно-голубые.

Гнеда поняла, что, если сейчас ничего не скажет, Бьярки просто уйдёт, и лихорадочно принялась подбирать хоть какую-то речь.

— Здоровы ли батюшка с матушкой? — хрипло спросила она.

На миг Бьярки недоумённо свёл брови, но тут же его лицу вернулось то же отстранённое равнодушие.

— Они в здравии, — негромко ответил он, и звук его голоса, не слышанного Гнедой с того самого зимнего дня, едва не заставил задохнуться.

Надо было промолвить что-то ещё, чтобы оправдать эту задержку, чтобы заглушить окаянную тишину, но девушка не могла выдавить из себя больше ни слова. Она не в силах была отвести от Бьярки взора, и единственное, чего ей хотелось, это сделать шаг, прижаться к нему и вдохнуть его запах.

От виска юноши вниз тянулась тонкая, запёкшаяся струйка крови, и Гнеда вспомнила, что они возвращались с лова.

— У тебя рана, позволь, я…

Не давая себе времени подумать, девушка безотчётно потянулась к его скуле. Глаза Бьярки расширились в неверии, и с мимолётным запозданием он перехватил её кисть у самого своего лица. Краткое прикосновение прожгло кожу калёным железом, и Гнеда вспыхнула от стыда.

— Она уже зажила, — проговорил Бьярки сквозь зубы, усмиряя участившееся дыхание. Он держал ту руку, которой отвёл запястье Гнеды, чуть на отлёте, словно измарал её в чём-то липком и вязком, вроде смолы. — Я заставляю князя ждать, — нетерпеливо произнёс он, и девушка почувствовала прилив ужаса.

Сейчас он уйдёт, и она так ничего и не скажет! Мысли в голове забегали как ошалевшие белки, и Гнеда выпалила:

— Я слышала, ты женишься. Я… — Она начала заикаться, увидев, как застыло его лицо. — Я… у меня есть для тебя подарок. Прошу, подожди.

Гнеда со всех ног бросилась в дом. Влетев в избу, она закрыла руками лицо, ощущая, что щёки полыхают огнём.

Дура! Какая же она дура!

Гнеда кинулась к своей укладке и принялась суматошно выбрасывать в разные стороны наряды, что лежали сверху. Наконец, перерыв сундук вверх дном, она вытащила рубаху.

Дрожащими пальцами девушка залезла в кожаную сумку, висевшую на поясе, и достала клочок бересты и писало. Резко опустившись за стол, она принялась быстро процарапывать на коре буквы. Закончив, Гнеда свернула грамотку и положила её на сорочку. В следующий же миг она сокрушила трубочку в кулаке и выкинула прочь. Выхватив из груды валявшихся на полу вещей первый попавшийся холст, она бережно завернула в него рубашку и крепко увязала концы. Прижимая узел к груди, девушка ринулась во двор, уже и не чая увидеть там Бьярки. Почему-то Гнеде казалось, что боярин уехал, едва она исчезла в дверях.

Но Бьярки стоял на том же самом месте, опустив голову.

— Вот, — запыхавшаяся Гнеда протянула свёрток, и юноша, подняв на неё глаза, не глядя принял подношение. — Будь, — пытаясь справиться с подрагивающим подбородком, проговорила она, — будь счастлив.