Пташка - Ксения Скворцова

Она осторожно и не сразу разжала ставшие непослушными пальцы. Человек проворно подхватил бесчувственного Фиргалла, на удивление легко справившись с его тяжестью, и поспешил к дому, скрывшись в заранее распахнутой двери. Девушке казалось, что её тело стало совсем невесомым. Обе ладони, измазанные запёкшейся кровью, сиротливо лежали на бёдрах, вдруг оказавшись ненужными.

Незнакомец вынырнул из избы. Дверь была много ниже его роста, так что хозяину приходилось нагибаться, утягивая голову в плечи, чтобы не задеть притолоку. Теперь он простирал руки, чтобы спустить на землю Гнеду, очевидно полагая, что она не в состоянии сделать это самостоятельно.

— Ну! – нетерпеливо понукнул чужак, тряхнув кистями, видя, что его, кажется, даже не понимают.

Гнеда потянулась навстречу, намереваясь лишь опереться, но тут, наконец, тело отказало ей, и девушка тяжело повалилась вниз. Человек ловко поймал её, перехватив за пояс. Оказавшись в неожиданных объятиях, Гнеда, повинуясь безотчётному порыву, быстро и недружелюбно высвободилась. Хозяин избы был на голову выше девушки и смотрел какое-то время, нахмурившись. Затем, хмыкнув, он развернулся и направился в дом. Гнеда проводила его угрюмую спину не уступающим по мрачности взглядом и сделала шаг. Он оказался первым и последним, так как всю её с ног до головы пронзила внезапная боль, в висках зашумело звуком воды, накатившей на гальку, а в глаза изнутри кто-то словно плеснул чернил. Последнее, что слышала девушка, был глухой шлепок её поваленного наземь тела.

***

Из-за невидимой завесы до слуха доносились разрозненные звуки — шорохи, тяжёлое, натужное дыхание, шёпот и чертыхания. Пахло дымом, гарью, потом, тошнотворными выделениями раненой плоти, травами, хмелем и чужим человеком. Гнеда открыла глаза. Прямо перед собой она увидела сгорбленную спину склонившегося над лавкой человека. Слева стоял светец, в котором торчала горящая лучина, бывшая единственным источником и света, и маломальского тепла. Сама девушка лежала на полу, усыпанном прелой соломой, на медвежьей шкуре, от которой несло кислятиной и затхлостью. Не желая того, Гнеда шевельнулась и издала неприятный кряхтящий звук. Человек, не разгибаясь, кинул на неё быстрый взгляд через плечо и продолжил копошиться. Понадобилось несколько мгновений, чтобы девушка осознала, что копошится незнакомец в теле Фиргалла. Гнеда кинулась к нему, запутавшись в накинутом на ноги плаще и едва не опрокинув стоявший тут же кувшин с водой, но упёрлась в выставленную руку.

— Я почти закончил.

Девушка осела на пол, не отрывая взгляда от сида, ставшего совсем прозрачным в неверном свете. Наконец хозяин дома выпрямился и накрыл своего подопечного какой-то дерюгой с бережностью, немного обнадёжившей Гнеду. Он ещё раз поглядел в лицо больному, а после загасил лучину голыми пальцами. Избу накрыла пепельно-голубоватая темнота, и девушка догадалась, что снаружи занимался рассвет. Незнакомец направился к выходу и, растворив дверь, чуть заметно кивнул головой. Противно засосало под ложечкой, а нутро свернулось в напряжённый холодный ком.

Было ещё по-утреннему туманно и свежо. День задавался непогожий и промозглый, на траве серебрилась холодная роса. Чужак ополаскивался из подвешенного к рябине рукомойника, не обращая никакого внимания на девушку. Она поморщилась, представив, какая студёная там, должно быть, вода. Закончив своё омовение, человек, утершись грязным рушником, удостоил Гнеду взглядом.

— Ну что, — сказал он после продолжительного изучения её лица, — потолкуем?

— Потолкуем, — согласилась девушка, будто имела выбор.

— Кто он тебе?

— Дядя, — коротко ответила Гнеда, не задумываясь.

— Из сидов, не иначе?

Она удивилась прозорливости своего собеседника и, стараясь не выдать своих чувств, промолчала. Чужак усмехнулся, но его глаза оставались колючими.