Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

Аднан Бей легко, будто ребёнка, поднял Нихаль и унёс с лестницы. На руках отца Нихаль глубоко вздохнула, открыла глаза, посмотрела на него долгим взглядом и снова закрыла их, выразив взглядом всё, что хотела.

Когда они проходили через холл, Фирдевс Ханым, которая не могла сдвинуться с места, взволнованно спросила:

— Скажите, что случилось? Нихаль упала?

Бехлюль шёл следом. Предлагая услуги, Нихат Бей сказал:

— Если нужно найти доктора… — В дверях комнаты Нихаль Аднан Бей жестом остановил шедших следом. Он не хотел, чтобы кто-нибудь входил. Он собирался сам заняться лечением.

Он вспоминал похожие обмороки Нихаль; до пяти лет у неё было два глубоких и один лёгкий обморок. Кроме того, Нихаль время от времени испытывала нервные состояния, подобные этому. На сей раз обморок казался глубоким, но немного одеколона…

Пока Аднан Бей в постели снимал одежду с Нихаль, он давал пояснения Бехлюлю и Пейкер, которые не послушали его и вошли. Нихаль ещё раз открыла глаза и посмотрела на окружающих. Аднан Бей попросил:

— Будет лучше, если мы останемся вдвоём.

Пейкер вышла, Бехлюль хотел остаться, но Аднан Бей настоял:

— Нет, нет, я никого не хочу, — сказал он, — увидите, что Нихаль встанет с постели через полчаса. — Потом он разрешил остаться Шайесте и сказал: «Пусть Шайесте останется…»

В сердце Аднан Бея проснулось подозрение. Он принял внезапное возвращение Нихаль с острова за обычное ребячество, но сказал себе: «Что-то здесь есть!», когда увидел её лежавшей у ног Бихтер и Бехлюля. Это подозрение было смутным чувством, возникшим без раздумий о его природе. Потом его взгляд стал неосознанно искать в этой неразберихе Бихтер. Почему там не было Бихтер? Почему она не волновалась вместе со всеми и больше всех?

Он спрашивал себя об этом, растирая запястья Нихаль. Потом вдруг обнаружил, что её запястья настолько тонкие, лицо в обрамлении светлых, прилипших к вискам, волос настолько обессиленное и бледное, что его сердце мучилось от страдания из-за того, что, может быть, он принёс этого ребёнка в жертву собственному счастью и эгоизму.

Оставшись в комнате с Шайесте, он некоторое время ничего не мог спросить. Он хотел объяснений, с какой целью они вернулись с острова. В какой-то момент он сказал:

— Закроешь дверь? — Дверь закрылась, он не решился спросить и смотрел на Нихаль.

Казалось, что Нихаль не в обмороке, а спокойно, глубоко спит. Её руки были расслаблены, грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Некое чувство сейчас заставляло его плакать рядом с этим ребёнком. У него перед глазами как безжалостный упрёк вдруг пронеслись одна за другой все несправедливости. Он признавал, что женитьба была ошибкой, ужасной, может быть, непоправимой ошибкой. Как можно было это исправить? Не упадёт ли вот так однажды, чтобы больше не поднять голову, маленькая Нихаль — жертва этой ошибки, цветок настолько чахлый, что завянет от одного вздоха?

Он наклонился, словно прося прощения за эту ошибку, и потянулся губами к подбородку Нихаль, изящному заострённому подбородку, немного напоминавшему подбородок козочки.

Дверь комнаты скрипнула. Кто вошёл? Может быть, Бихтер. Он не осмеливался поднять голову и увидеть её. Ему хотелось вдохнуть горячий запах Нихаль, похожий на аромат залитого солнцем цветка. Дверь снова открылась и закрылась, кто-то находился в комнате и тогда Аднан Бей поднял голову и увидел у кровати Бешира.

Подобно ожившему страшному призраку с дрожащими пересохшими губами и дикой усмешкой в застывших белых глазах Бешир с глубоким страданием смотрел на Нихаль. Затем его дрожащий взгляд устремился на Аднан Бея, а губы зашевелились в желании что-то сказать. Он вернулся к двери, запер её на задвижку, повернулся и посмотрел, ожидая приглашения говорить.

Аднан Бей спросил:

— Что с тобой, Бешир?

Бешир сухим голосом сказал:

— Маленькую госпожу убивают; теперь я всё скажу.