Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

Её не обидела постановка такого условия, сегодня она была так счастлива примирению с отцом, что ни на что бы не обиделась. Сейчас она хотела помириться со всем, со всеми, с жизнью. Способность любить, принесённая неведомым ветром, раскрывалась в её душе как бутон, искавший света и тепла. Она помирилась даже с фортепиано. Сегодня дом несколько часов слушал вальсы Штрауса и кадрили Метра. Она пошла к Бехлюлю и попросила книгу. Мадемуазель Де Куртон начала разрешать ей читать некоторые истории при условии, что сначала увидит их сама. Она на полчаса задержалась в комнате Бехлюля под предлогом книги. Сегодня они болтали как два хороших друга. Она как будто праздновала своё примирение с отцом.

Иногда она с улыбкой спрашивала себя среди бьющей через край радости: если примирение зависело только от неё, почему она ждала до сих пор? Подражая мадемуазель Де Куртон, она поднимала палец и говорила:

— Маленькая Нихаль, теперь ты будешь хорошим ребёнком, не так ли?

***

Но она не смогла быть хорошим ребёнком. И вот между Нихаль и Бихтер, которые до того не сказали друг другу резкого слова, началась вражда. Нихаль была не права, она признавалась себе в этом, когда чувствовала что-то, похожее на неприязнь к Бихтер. Она не могла найти никакой причины для непризни к этой женщине, кроме того, что та была женой отца. Однако её душе была так необходима эта несправедливость, что она бы непременно ей повиновалась. Раз она не смогла стать другом этой женщиной, она собиралась стать её врагом.

Однажды утром Нихаль с улыбкой вошла в кабинет отца, прикрывая лист бумаги в руке. Бихтер маленькой метёлкой смахивала пыль с картин на стене. Нихаль приблизилась к отцу, всё так же улыбаясь, показала и тут же убрала бумагу, как будто опасаясь, что её отберут.

— Что это, Нихаль?

Нихаль развела руками и сказала:

— Страшный расчёт.

Аднан Бей тоже улыбнулся, Нихаль пришла просить деньги. Она объяснила отцу, что они с мадемуазель сделали расчёт, ведь маленькой Нихаль столько всего не хватало… Она перечисляла, глядя на бумагу и загибая пальцы на руке отца: прежде всего они купят ботинки, раз; у неё порвались перчатки, они купят перчатки, два…. Количество покупок возрастало. Нихаль сказала как избалованный ребёнок, привыкший, что ему не отказывали в желаниях:

— Видели? Здесь хватит, чтобы вытащить пять лир из Вашего кошелька…

Аднан спросил Бихтер:

— Не знал, что сегодня Вы собираетесь в Бейоглу.

Забравшись на диван, чтобы достать до высоко висевшей фотографии, Бихтер ответила, не поворачивая головы:

— Я тоже не знала.

Нихаль без стеснения ответила:

— О! Мы с мадемуазель решили, что поедем. Отец! Из-за Вас мы опоздаем на пароход.

— Дочка, почему не подождать, когда поедет мама?

Лицо Нихаль внезапно изменилось. Не желая отвечать и надув губы, она сказала: «Потому что!» затем добавила:

— Сегодня мы хотели поехать с мадемуазель. Я думаю, что молодая девушка может выйти куда-то с гувернанткой.

Сказать ещё слово Нихаль, означало дать повод для некрасивой ссоры на пустом месте. Аднан Бей предпочёл дать деньги, а после ухода Нихаль спросил Бихтер:

— Что у Вас с Нихаль, моя роза?

Бихтер будто не услышала и украдкой ответила:

— С Нихаль? Ничего!

Когда Нихаль вошла в свою комнату после возвращения из Бейоглу, она сразу увидела какое-то изменение. В комнате как будто произошло изменение, опустошившее её. Она стояла, не снимая чаршафа, и смотрела непонимающим взглядом. Затем она поняла: не хватало кровати Бюлента.

Это было настолько поразительно, что она не могла поверить глазам. Она в чаршафе вышла из комнаты и подбежала к лестнице:

— Шайесте! Несрин! Почему Вы убрали кровать Бюлента?

Она, прислушиваясь, ожидала ответа. Потом спустилась вниз и увидела Бихтер.

— Почему ты бежишь, Нихаль?