Первая любовь - Дарья Запольская

— Стой на месте, — говорит он, грубо стаскивая с меня куртку и бросает ее в кресло, внимательно изучая мой внешний вид. Под его пристальным взглядом я чувствую, как тело начинает гореть. Я скрещиваю руки на груди в попытке закрыться. Мне интересно, о чем он думает и догадался ли, что я подсматривала за ними в туалете?!

Я, затаив дыхание, наблюдаю как он снимает пальто и ослабляет галстук на шее, расстегивая верхние пуговицы, и ожидаю своей печальной участи. Я вижу, как он напряжен и кажется, таким еще никогда не видела.

— Я скоро приду, — он направляется к лестнице на второй этаж. — А ты стой где стоишь и не двигайся, — это звучит, как предупреждение о чем-то очень плохом. И я, совершившая не одну ошибку сегодня, не хочу знать, где находится грань терпения Краснова.

Оставшись наедине с собой мне кается, что ничего страшного не случилось, что меня не за что наказывать или ругать. Но приказ Алексея стоять и не двигаться уже похож на наказание. Через несколько минут неподвижного пребывания на холодном полу ноги начала сковывать ноющая боль и мне ничего не остается, как отвлечься и рассматривать интерьер. Когда я рассматриваю люстру, висящую у меня над головой, возвращается Алексей.

— Ничего себе, ты все стоишь, — он наигранно удивляется и садится в кресло напротив меня, в его руке я замечаю стакан с темной жидкостью, подозревая, что это алкоголь. — У тебя отлично получается меня слушаться.

Мужчина переоделся в домашнюю одежду и по капелькам воды, стекающим с его волос, я догадываюсь, что он был в душе, пока все это время я стояла и пялилась в потолок. И его слова подталкивают меня к мысли, что это должно быть мне уроком. А следующие слова мужчины это подтверждают.

— Я велел тебе стоять, и ты стоишь. Ты сказала, что пойдешь на день рождения, я сказал тебе нет. Что тебе было не понятно? — когда он говорит весь его вид выражает спокойствие, но я замечаю с какой силой он сжимает бокал, понимая, что он на грани.

Я молчу, уставившись на стену позади мужчины, чувствуя, как подступают слезы, готовые вырваться в любой миг.

— Я не слышу ответ на свой вопрос, — он поддается вперед и смотрит прямо в мои глаза, или мне так кажется, потому что я ничего не вижу перед собой из-за пелены собирающихся слез.

Стакан с грохотом оказывается на поверхности журнального столика, и я вздрагиваю от неожиданности. Я думала, что уже все выплакала и словно пустыня Сахара не способна разводить сырость. Но я ошиблась. Слезы, скатываясь по щекам, по шее, заползали на мою грудь, оставляя мокрые следы на белом шифоне.

— Твой отец говорил, что ты послушный ребенок, — говоря это, он знал какой эффект окажут слова. — Но я вижу, что это не так. Придется тебя научить слушаться с первого раза, — я не хотела его слушать, потому что это было очень жестоко.

Мужчина залпом прикончил свой напиток и некоторое время смотрел куда-то в пол, в то время как я захлебывалась своими слезами.

— Снимай юбку, — он сказал это уверенно, не поднимая на меня взгляда.

Все клеточки моего тела парализовало и я, не поверив своим ушам, перестала дышать. Лучше бы он меня разочек ударил, чем так унижал.

— Не буду, — прозвучало жалко, но лучше так, чем стоять и молчать. — Я не одна из твоих проституток, чтобы раздеваться по твоей прихоти.

Мужчина засмеялся, откинувшись в кресле.

— Милая, поверь, ты ещё слишком маленькая, чтобы мне нравилось наблюдать за тем, как ты раздеваешься. Дело в самой юбке, она просто отвратительная, — он встал, обходя журнальный столик и оказываясь совсем рядом. — И ты опять не хочешь слушаться.