Его трудное счастье - Таша Таирова

— Ты зря смеёшься, малышка. Взаимное уважение — это основа для качественной работы. А в медицине и подавно! Ты же сама знаешь, что врач не в состоянии уследить за всеми пациентами, а сестрички всегда в курсе всего. Вы знаете о больных побольше нашего, потому что многие вот так запросто могут рассказать вам то, что никогда и никому не откроют. К тому же я лично никогда бы не спорил и не ссорился с медсестрой, потому что только ей точно известно, что набрано у неё в шприце! Ну и тебе не надо рассказывать, что, к примеру, вы, операционные сёстры, лучше нас владеете навыками работы с многими сложными хирургическими инструментами. Вы их моете, стерилизуете, собираете и проверяете, потому в ваших руках они работают аккуратнее и сильнее. Тебе же наверняка рассказали, как меня Шахиня ваша умыла?

Баланчина улыбнулась и молча кивнула. Это произошло несколько дней назад. Во время операции хирургам понадобился ушиватель органов, Заславский в запарке бросил в сторону дежурившей в тот день Шаховой: «Учти, если не прошьёт, я из тебя ‎культю сделаю, поняла?» Шахова молча обошла операционный стол, подошла вплотную к хирургам и спокойно спросила: «Вы аппарат наложили? А теперь отойдите», после чего смело взяла в руки тяжёлые бранши, закрутила кассету и сильно сдавила ушивающие ручки, потом аккуратно вытащила аппарат, оценив механический шов, и вернулась на своё рабочее место. Заславский после операции, когда стало ясно, что состояние больного стабильное и его жизни уже ничего не угрожает, со смехом обнял Шахиню и молча показал ей большой палец.

— Ну а если говорить серьёзно, то я, Валюш, думаю, что Зубов не дурак и ничего тебе не сделает, разве что… Ты у нас редкая красавица, как сказал один наш общий знакомый, так что приготовься — гнусных предложений в твоей жизни будет ещё много. И возможно, от Зубова тоже.

— Но их не так много, этих предложений, Денис Викторович, а грязные намёки я научилась игнорировать.

— Вот и умница. А теперь честно, как на духу — хирургию будешь выбирать или как?

— Нет, что вы! — усмехнулась Валя. — Я не смогу быть хирургом. Не смогу сделать человеку больно, даже если это нужно сделать для его же блага.

— Ну в чём-то ты права, конечно. Недаром говорят, что оперирующий хирург — это потенциальный маньяк, умеющий взять себя в руки и вовремя остановиться. А что тогда?

— Педиатрия, — с улыбкой ответила Валя. — Вами, как вы выразились, стариками пусть терапевты занимаются, а я о ваших внуках заботиться буду.

— Баланчина, не забывайся! — воскликнул Заславский и откинулся на спинку кресла. — Какие внуки? Моим дочерям всего-то пятнадцать! — Он улыбнулся и чуть прищурился, вспоминая двух своих близняшек-хулиганок. — Но за перспективу — спасибо. Валь, я, наверное, лезу не в своё дело, но тебе-то тоже нужно о детишках подумать.

— Вадим пока против.

— Против ваших общих детей? Валюш, а может, закрытые двери, которые не открываются на твой стук, закрыты не зря? И если ты остановишься и хорошо подумаешь, то окажется, что тебе ничего за ними не надо.

Валя медленно встала и как-то устало посмотрела на Заславского:

— Он мой муж, Денис Викторович. Да и мне учиться надо. Спасибо вам за всё.

Она повернулась и гордо вздёрнув голову вышла из кабинета. Заславский сцепил зубы и стукнул кулаком по столу. Зря затеял этот разговор, знал же, что она ничего слушать не будет. Да только, кажется, она осталась единственной, кто ещё не в курсе походов её муженька налево. И ведь даже не поинтересовалась, кто такой занятный её красавицей назвал. Другая бы кокетливо опустила глаза и с улыбкой спросила о незнакомце, а Валя просто пропустила всё мимо ушей. Верная и честная. Денис Викторович поднялся, аккуратно сложил бумаги на столе и уверено вышел из кабинета — разговоры по душам вещь, конечно, хорошая, но обход в реанимации никто не отменял.

Глава 18

Маму выписали через неделю с рекомендациями и наилучшими пожеланиями.