Его трудное счастье - Таша Таирова

— Валюш, я твою маму жду где-то недели через две на контрольный осмотр, тогда же и УЗИ сделаем. А пока покой, приятные эмоции и витамины. Скоро весна, а возрождающаяся красота сама по себе настроение улучшает. — Татьяна Борисовна подмигнула и быстро поднялась по лестнице в своё отделение — её ждали другие пациентки.

Валя помогла маме устроиться в такси, села рядом и выдохнула — сегодня пришли последние анализы, которые подтвердили, что самое страшное прошло стороной.

— Мам, я через две недели привезу тебя в Татьяне Борисовне, а потом, возможно, всё вернётся на круги своя.

Галина Михайловна молча кивнула, отвернувшись к окну, а потом тихо пробормотала:

— Приедем домой — поговорить надобно, — и умолкла, устало смотря на городские пейзажи.

Валя внимательно посмотрела на бледный профиль матери и пожала плечами, поймав себя на мысли, что это движение плотно вошло в её повседневную жизнь — она стала равнодушной ко всему, что происходило вокруг неё. И давно уже перестала смеяться.

Они всё так же молча зашли в родительскую квартиру, Валя почему-то зябко поёжилась — прошло уже три года, а она помнила свой приезд из командировки и разговор о своём замужестве.

— На кухню проходи, — раздался строгий голос матери, Валя нахмурилась — ей не позволено теперь даже в свою комнату зайти? — Я вот что тебе сказать хочу. Познакомилась я с твоим этим Королём поближе. Знаешь, не пойму никак, что такой мужчина в тебе нашёл, что даже женился. — Галина Михайловна поставила чайник на плиту, оглядела чисто убранную кухню и скривилась — цветок на подоконнике опустил листья. — А посему вопрос у меня есть к тебе один — ты когда беременеть собираешься? Или думаешь, что такого мужика смазливым личиком на всю оставшуюся жизнь привязала?

— Вадим не хочет детей, — устало проговорила Валя. — Да и мне, мама, надо учиться. Хотя бы до четвёртого курса дотянуть, там пойдут клинические дисциплины, говорят, что станет немного легче.

— Одна учёба в голове! — раздражённо ответила мать и опустилась на табурет. — Ты на себя посмотри — года уходят, детей у тебя нет, мужик что воробей — отчирикается и улетит, поминай как звали. А вот если ребёнка родишь, то хоть на алименты заработаешь.

— А зачем тогда рожать, когда не ребёнок нужен, а алименты на него?

— Не груби матери! А как ты жить собираешься? Пока тебя муж обеспечивает, а дальше?

— Он меня не обеспечивает, мама, его зарплата на меня не распространяется.

— Значит, сама виновата! Мужика надо в такие рамки загнать, чтобы он сам всё тебе отдавал, поняла? Или ты думаешь, что отец твой святоша? Я его сучкам быстро космы повыдёргивала, да и ему самому сказала, что в профсоюз пойду, если кобелировать не перестанет. А я насмотрелась там у вас на этот гадюшник. Все так и норовят на мужиков запрыгнуть! Была бы моя воля, я бы тебе строго-настрого запретила там работать, это не госпиталь, а дом терпимости какой-то!

— Мама, не говори глупостей, там люди просто работают, спасают и пытаются помочь.

— Конечно, как же! — вскрикнула Галина Михайловна и скривилась, приложив руку к животу. — Через две недели я, так и быть, поеду к этим твоим врачам, но потом всё! С меня довольно, ноги моей больше там не будет. А запомни — сюда возвращаться даже не думай. Удерживай своего мужа как хочешь, но чтобы никаких мыслей о разводе, поняла? Чтобы я перед людьми не краснела.

Валя внимательно посмотрела на маму, встала и тихо ответила:

— Как же я раньше не замечала, что ты меня не хочешь видеть счастливой, потому что сама никогда счастливой не была.

— Ерунду-то не пори. — Галина Михайловна открыла навесной шкаф и вытащила одну чашку. — Ты ещё о любви вспомни. Куда только та любовь девается, когда ничего хорошего от неё не случается.