Его трудное счастье - Таша Таирова

— Не знаю, — пожала плечами Валя, поглядывая на часы. — Но это же не хирургия, не гинекология, и даже не дерматология. Потом это предварительное заседание, окончательно всё будет решаться через год, ближе к выпуску. Тут главное не ошибиться. Потом уже поздно будет что-то менять.

— Покажите мне тех людей, которые учатся на чужих ошибках. Я перед ними сниму шляпу, — тут же ответила Люда и спрыгнула с подоконника, увидев идущего в их сторону профессора.

Мужчина подошёл ближе и остановился, пристально глядя на Валю.

— Добрый день, Игорь Станиславович, — произнесла Валя и коротко кивнула головой.

— Валя? Рад вас видеть. — Профессор Зубов улыбнулся и поинтересовался: — Как мама?

— Спасибо, хорошо, — отозвалась Валя, зная, что после перенесенной операции Галина Михайловна действительно больше не жаловалась на здоровье.

— А вы здесь по какой причине?

— Сегодня у нас первичное распределение. Ждём своей очереди, — усмехнулась Валя.

— А вы работаете всё там же? И выбрали, наверное, хирургию.

— Нет. Я не работаю, я сейчас в декретном отпуске. И о хирургии я никогда не думала. Я хочу стать педиатром.

Зубов удивлённо поднял брови, осмотрел стройное женское тело и как бы между прочим заметил:

— Это хорошо. А я могу вам помочь. Так сказать, предлагаю вам своё… покровительство.

Люда, внимательно слушавшая их разговор, внезапно закашлялась, постукивая себя по груди и вытирая слёзы. Валя же отступила на шаг назад и попыталась улыбнуться:

— Благодарю, но я попытаюсь обойтись без покровителей.

— Как знаете, как знаете, — как ни в чём ни бывало отозвался Зубов. — Но помните, вы всегда можете на меня рассчитывать. При определённых условиях.

Он так же неспешно пошёл дальше по коридору, а Воеводина тихо прошептала:

— Это что сейчас было, Валь? Он тебя откровенно снимал, что ли?

— Да, Люда, об этом меня Заславский ещё несколько лет назад предупреждал. Но каков, а? Даже не скрывает своё гнилое нутро.

— Попутного ветра в горбатую спину! — прошипела Люда и добавила: — А будет ещё гадости говорить, мой Димка ему рожу набьёт.

Валя улыбнулась и обняла подругу:

— Надеюсь, обойдёмся без мордобития. Во всяком случае пока. А теперь пошли, нашу группу вызывают. А потом домой, Надюшка что-то плохо спит, животик беспокоит.

— Укропную водичку в аптеке возьми, стоит копейки, а пользы много. Ну, будущий неонатолог, погнали!

Глава 24

Спустя полтора года…

— Баланчина, вы молодец.

Немолодая, но красивая профессор кафедры акушерства Екатерина Кирилловна Касаткина слегка растянула губы в улыбке. Она не так часто хвалила студентов-выпускников, но эта молодая мама её поразила. Во-первых, её знания. Во-вторых, её мышление. А в-третьих, и наверное, это было главное, её целеустремлённость. И это неизменное «спасибо, я сама». Когда стало известно, что эта девочка попала к ней в группу, Касаткина даже поморщилась, потому что когда-то ненароком стала свидетелем разговора ловеласа Зубова и этой Баланчиной. Правда, тогда она была не одна, а с подругой. И Екатерина Кирилловна только усмехнулась, когда услышала «обойдусь», но после второго распределения, когда один член комиссии, а по совместительству приятель Зубова вдруг стал на дыбы и возразил против выбранной Баланчиной специализации, Касаткина поняла, что такое почти прямое требование о покровительстве не было принято Валентиной. Ну что ж, значит, девочке надо помочь. Конечно, у неё в приятелях нет влиятельных членов комиссии, но уж госэкзамен она будет принимать у неё сама. И пусть Зубов подавится!