Маска - Марина Лётная

На мгновение у меня исчезло дыхание.

Наверное, я ожидала услышать всё, что угодно, кроме того, что оказалось правдой…

— Ц-цыганский?.. А ты разве похож на…

Замерев у кончика упрямого носа, я близко всмотрелась в густые брови и ресницы. В обольстительные черты лица, по какой-то причине так ладно сложенные, что Муратову вслед наверняка оборачивались люди. Действительно, он был прав. Ну ещё бы…

— Но… Но как же…

Всё ещё слегка сомневаясь, я обхватила его холодное личико рукой. Фонарный свет нежно гладил точёные скулы. Лекса продолжил затягиваться.

— Мой папа — цыган, а у мамы славянская внешность. Если тебе интересно, почему я… Такой.

Я нервно сглотнула, когда он серьёзно продолжил говорить, не высвобождаясь из моей ладони.

— Мама была очень молоденькая, когда влюбилась в отца, и уехала жить к нему в табор наперекор родителям. Но там её тоже не особо жаловали, — подобравшись к болезненной части, Муратов предпочитал избегать моего взгляда.

Очевидно, холод заставил его поёжиться… Я надеялась, что холод. Укрыла Лексу краем одеяла, позволяя докурить несчастную сигарету.

— Отцу было не по правилам жениться на русской, но мама оказалась мной беременна, и её пожалели, позволили остаться. Так что, у них был странный брак, под одной крышей со всеми папиными родственниками трех поколений. Хотя… Они вроде друг друга любили. Мама так рассказывала. А когда мне было пять…

Лекса стряхнул пепел и, удерживая практически истлевшую за мгновение сигарету одними губами, подтянул сползающее одеяло. Оранжевые искорки испепелили остаток табака, а затем окурок отправился в снег.

— Мама разбудила меня ночью, и мы просто сбежали… — Муратов повержено опустил взгляд. — Я думаю, что отец влип в какую-то неприятную историю, и мама, всё-таки была несчастна, живя там. Не знаю, она редко возвращается к этой теме. А в городе она поменяла мне имя, отдала в обычную школу. И… Вот он, я, Алексей Муратов. Приятно познакомиться.

Вот, откуда он был такой дерзкий. Думающий иначе, ни на кого не похожий! Парень с другой планеты и удивительной судьбой. Это объясняло многое, и вызывало сумасшедшее доверие. Наверное, после его признания моим страхам не осталось шансов: Муратов, искренний и настоящий, а ещё очень взрослый. Продолжал вверять свои тайны такой злюке и инфантилке, как я. Моё сердце, не выдерживая его доброты, плавилось, как изоляция на тощем проводе.

Лекса трепетно обнял меня под одеялом, рассматривая мои глаза, и мы продолжили стоять в новогодней ночи. Изо рта клубился пар, а из ресторана вдруг загремела весёлая музыка. Дискотека…

— Значит, твоё настоящее имя и правда Лекса?

— Да. По паспорту я Лёша, конечно. Но хотя бы на сцене — Лекса. Если мать узнает, она будет в бешенстве, — он коварно хохотнул и посмотрел куда-то вглубь двора.

— Странно, что она ещё не знает. А как она относится к тому, что ты — музыкант? — ещё одна поразительная загадка.

— Никак. Не знает она ничего. Я дома не то, что гитару не храню, я не ношу туда струны. Нет… Не так. Я не считаю ту квартиру, где иногда приходится ночевать, своим домом. Мой дом — здесь.

Муратов указал на дверь, ведущую в репетиционную, где мы провели вместе ночь. Я осторожно сглотнула.

Он выражался прямолинейно, но от этого не грубо и без всякой обиды. Просто парень научился общаться с матерью по-особенному. Но мне стало немножко за неё обидно…

— А ты… Поздравил маму с Новым годом? — его брови резко вздёрнулись.

Да, я помню, что она с ним не разговаривала.

— А ты мне советуешь?

Но она точно любила своего сына и желала ему самого лучшего.

Ладно, не такой уж я и бесчувственный сухарь…

— Да.

Муратов задумчиво опустил уголки губ и вздохнул.