Княжна - Кристина Дубравина

Белый уяснил для себя одну вещь: люди меняются только в худшую сторону, а если кто-то и лучше становится, то это — огромная редкость, какой Саня ещё не знал и в глаза не видел. Один случай на миллион, пять, десять! И где вероятность, что именно Пчёла стал тем самым исключением из правил? Нет её!

А отдавать Князеву тому Вите, которого Саша знал с первого класса, было бы смерти подобно — и для самой Аньки, и для Белова.

Он не мог сестру в обиду дать. Кому, как не Саше Белому, за Аню заступаться? Больше некому; отец у неё погиб до того, как Князева в младшую группу детского сада пошла, а крёстного на войне в Афгане убили. И остался Белов единственным родным ей мужчиной, отчего сразу понял, что Анна — теперь его ответственность.

Теперь он за неё ручался.

Но серьёзность Пчёлы всё-таки что-то решала, что-то говорила Саше. Он ещё не понял, научился ли Витя так лгать искусно, или дело в том, что друг детства Князеву вдруг поставил выше каких-то своих приоритетов…

Только вот, чёрт возьми, у Белова из головы никак не шло то его спокойствие, которого быть не должно было при опасной близости ружья у лица.

Саня отвернулся к окну в размышлениях, которые, как сам минут десять назад думал, его не потревожат.

Пчёла только тогда позволил тяжести, упавшей на плечи, согнуть спину в полукруг. Лишь сейчас почувствовалось волнение, какого не заметил в «азарте» разговора. Он опустил голову, облокотился о стол так, что только его горизонтальная поверхность и спасала Витю от падения на пол.

Ощущал себя опустошенным, но счастливым от ещё неосознанного итога их разговора. Так, вероятно, чувствовали себя победители многокилометровой эстафеты. И сердце у них билось так же часто, как и у Пчёлкина тогда.

Витя поднял голову, когда Белый дёрнул щекой и, смотря на брата через полупрозрачное отражение в стекле, сказал:

— Если из-за тебя Аньке душу рвать будет, то, обещаю, я тебе жизни не дам.

На секунду всё перед глазами раздвоилось, словно в голове Витиной соединили два голых провода, по которым ток безумный бежал. А потом Пчёлкин улыбнулся так, как не должен был улыбаться в тот миг.

В голове его затрубили победные фанфары.

Комментарий к 1991. Глава 12.

Всегда так — планируешь написать главу на страничек 10–12, а по итогу редактируешь 30 вордовских листов?

Автору ручкой машет сессия, потому главы, вероятно, будут выходить малость реже — раз в неделю-полторы, а не каждые пять дней. Но, думаю, что главы будут объемнее обычного)

На данный момент работа является “Горячей”, что позволяет читателям по прочтении оценить главу при помощи стандартной формы.

Буду рада обратной связи, очень хотела бы обсудить с вами двенадцатую часть ??

1991. Глава 13

Аня застала маму за готовкой. Она открыла дверь перед дочерью с руками, перепачканными мукой; рыжеватые волосы мать повязала косынкой, а лицо в свете подъездной лампочки отдавало жирным блеском, выступившим под глазами.

— О! — вместо приветствия охнула тётя Катя. Она быстро замахала руками, дочь внутрь приглашая, а сама ушла на кухню, уже оттуда крикнув: — Проходи! Дверь закрой, руки мой, и пойдём, поможешь мне пирожки сделать.

И Анна засучила рукава, на ближайший час отдав все свои силы и мысли приготовлению стряпни. Она собрала волосы, которые невозможно было распущенными держать при такой жаре, и принялась раскатывать новый слой теста. Князева думала, что навык свой совсем растеряла в Риге, где она с пани Берзиньш готовила преимущественно супы и вторые блюда, но со временем втянулась в процесс.

Почему-то Аня чувствовала себя дирижёром, когда мукой доску присыпала, когда промывала ягоды, а шум посуды, воды и газовой плиты стал для неё игрой оркестра, которым она с мамой руководила.

«Интересно, а Пчёлкину больше малина или вишня нравится?..»